Она была такой сладкой на вкус. Он мог бы лизать её весь день. Клитор набух под его вниманием. Бёдра прижались к его рту. Пальцы запутались в его волосах, притягивая и впиваясь в кожу головы, умоляя его, не произнося ни слова. Если не считать её вздохов удовольствия.
Снова и снова он дразнил её божественную киску, погружая свой язык в пульсирующую промежность и постанывая, когда она сжимала свои мускулы. Он вернулся к клитору, его шершавый язык ласкал чувствительный бугорок, пока её дыхание не стало прерывистым и коротким. Так близко. Почти. Он чувствовал, что до её оргазма рукой подать. Он задел зубами набухший бугорок. Один раз. Два. В третий раз…
Она не выдержала. И это было великолепно.
Ликуя от победы, он приподнял её, пока она кричала и извивалась, и удовольствие заставило её дико извиваться, что он продлевал ласками. Обычно именно в этот момент он наклонял женщину и брал своё. Но это была Кларисса.
Поэтому, несмотря на то, что она задыхалась, «Еще. Дай мне еще. Дай мне свой член», он сдержался. Он хотел, чтобы она запомнила этот момент. Это удовольствие. Этот подарок для неё и только для неё.
Запустил в игру одну руку и погрузил два пальца в бархатистую влагу, в то время как язык продолжал ласкать, его шероховатость даже в его человеческом обличье ощущалась как нежное трение о её бугорок. Чёрт возьми, ей нравилось. Агент «всё под контролем» исчез. Исчезла женщина, которую другие считали холодной и чопорной. На её месте корчилась соблазнительница, полная огня и страсти.
— Достаточно. О Боже. Только не снова. Не останавливайся. О Боже. — Она вскрикнула и воспротивилась его чувственной пытке. Извивалась и толкалась. Он крепко держал и не отпускал, его язык быстро скользил по клитору, а пальцы входили и выходили из пульсирующей киски. Когда она достигла кульминации, её киска сжалась, чуть не раздавив пальцы.
— О да. Нолан! — Она выкрикнула его имя, когда второй оргазм поразил еще сильнее, чем первый, и на этот раз он не смог сдержать стона удовлетворения.
Она моя! Независимо от того, приняла она это или нет, он заявил о своих правах. В какой-то момент она могла начать сопротивляться и отвергать его, но он бы преследовал её, боролся за неё, потому что Кларисса была единственной.
Лизнув её в последний раз, он неохотно поднялся на ноги и прижал дрожащее тело к своей груди. Он обнял её, когда она пришла в себя, довольный тем, что греется в лучах её угасающего сияния, несмотря на свою собственную потребность.
Немного узнав её, он ожидал толчка, который заставил его отшатнуться. Однако сильный тычок в ребра был неуместен.
— Тебе не следовало этого делать.
— Тебе это было нужно.
Она нахмурилась.
— Плохой котик.
— Минуту назад ты кричал совсем не это.
— Я сымитировала, — солгала она.
Он приподнял бровь.
Кларисса покраснела.
— Хорошо, я этого не делала. Но это не должно повториться. И никто никогда не должен узнать. Я бы никогда этого не пережила.
— Я не из тех, кто хвастается.
— Тогда почему ты похож на кота, который съел канарейку?
— Я совсем не похож на дедушку Джо, большое тебе спасибо.
На это у неё не нашлось ответа.
— Так ты идешь? — спросил он, отходя от неё, чтобы пойти в свою комнату и одеться.
Снова тишина.
Он оглянулся через плечо и увидел, что она все еще стоит там, где он её оставил, с выражением замешательства на лице.
— Ну?
— Я не буду с тобой спать.
Он ухмыльнулся.
— Я не имел в виду это. Хотя, меня можно уговорить. На самом деле я имел в виду, пойдешь ли ты со мной на ужин к моей тёте.
— Ужин?
— Да. Ты же знаешь, что делают люди, когда они голодны. Едят. Еда. Наполняешь свой животик. — Он похлопал себя по подтянутому животу и увидел, как она опустила взгляд. Ему еще не удалось успокоить набухший член, и она это заметила. О, как она это заметила. Торчащий прямо из его тела член стоял, просто умоляя её что-нибудь сделать.
На мгновение ему показалось, что может что-то произойти. Её соски затвердели. Она облизнула губы, и будь он проклят, если не почувствовал, как она снова возбуждается. Подергивание его члена разрушило чары. Она подняла взгляд.
— Я не думаю, что выходить на улицу хорошая идея, учитывая то, что происходит.
— О, им будет все равно, что мы занимаемся сексом.