— Здесь они будут целее, — заметил он. — А то все равно украдут или отнимут.
— Дядя Том, спрячьте и это.
Старик принял спущенную ему сверху книгу. Повертев в руках, с трудом прочитал: «Путешествие в Индию. Доктор Вильямс».
— Эй, парень! Не из-за этой ли книги оказался ты на «Ганнибале»?
Джеймс промолчал. Укладываясь спать, он еще раз оглядел кубрик. Храпели после тяжелой вахты матросы. На соседней койке, спрятав лицо в подушку, лежал аптекарский помощник Томми О’Брайен. Плечи его мелко вздрагивали — крепко ему досталось сегодня от одного из пушкарей. Внизу за столом сражались в карты. Среди игроков то и дело вспыхивали короткие яростные перебранки, и к носу виновного разом придвигалась целая батарея тяжелых кулаков.
Джеймс снова свесился с койки.
— Дядя Том, а сколько нам плыть до Бомбея?
— Месяца три-четыре. Полгода — тоже неплохо. А при встречных ветрах не уложимся и в восемь. До Бомбея, брат, далеко...
Со вздохом опустив голову на жесткую подушку, Джеймс закрыл глаза. В памяти одна за другой вставали знакомые картины. В грязном подвале он возится с набором у печатного станка. Кругом на выщербленных столах и на полу — пачки бумаги и жестянки с краской. Седой мастер, беззубый от свинцовой пыли, гулко кашляя, кладет под пресс чистые листы и просматривает при тусклом свете готовые оттиски.
— Наше дело такое... — бормочет он. — Пока жив — набирай да дави. А раз упал, значит пропал...
Куда интересней на первом этаже. Там, лицом к окну, сидят за столом граверы. Над головами у них подвешены пузатые колбы с водой, которые собирают скупой свет в окнах и бросают его на отполированные деревянные доски с рисунками. Граверы острыми резцами наносят на эти рисунки штрихи. Когда с готовых форм делают оттиски, получаются занятные картинки: диковинные храмы, слоны и пальмы, темнокожие люди...
В граверной Джеймсу удалось прочесть о далеких странах, об опасных путешествиях и морских сражениях. Таких книг последнее время печаталось множество. Но книжка, для которой граверы делали иллюстрации, показалась Джеймсу особенно интересной — в ней шла речь о стране, куда уехал отец.
Дочитать до конца ее тогда не удалось. В кладовку, куда он забился подальше от людских глаз, вдруг ввалилась грузная фигура. Хозяин крепко схватил Джеймса за ухо.
— За что получаешь деньги, негодяй! — зашипел хозяин. — Марш в подвал!
«Все равно — правильно сделал, что удрал из типографии. Сгниешь там в подвале! С хозяином — квиты. Он мне ничего не заплатил, а я стащил у него книгу... Не очень-то сладко чистить пушку. Канониры все злые, один старик Том ничего... Зато впереди — неизвестная страна... может, найдется отец».
Внизу загремели лавки. Опрокинув стол, картежники дубасили Билла Сандерса за нечистую игру. Однако Джеймс не слышал уже ни шума драки, ни глухих всплесков волн за бортом корабля — он спал глубоким сном.
В Индию
Далеко обойдя опасные берега Франции, «Ганнибал» шел вдоль Западной Африки. По левому борту пенился прибой, а за ним видны были оранжевые пляжи и ярко-зеленые рощи, в которых прятались туземные деревни. По вечерам с берега доносились удары тамтамов и протяжные песни.
На «Ганнибале» шла нескончаемая боевая учеба. На верхней палубе вдруг раздавалась тревожная барабанная дробь, и боевые расчеты, матросы палубной и трюмной команд, плотники и морские пехотинцы стремглав кидались по своим местам.
— А ты молодец, Джимми! — хвалил старый канонир. — Окреп, загорел. Оплеух от моих ребят почти не ловишь. Ей-богу, молодец!
Джеймс и сам чувствовал, что окреп. У пушки он действовал теперь не хуже других. Не мог он привыкнуть лишь к ежедневной обязательной чарке рома. Но тут с великой охотой являлся на помощь дядя Том.
У мыса Доброй Надежды спокойное плавание «Ганнибала» было нарушено двумя событиями.
Однажды на горизонте появилось плоское облачко, которое стремительно разрасталось, пока не закрыло все небо. Стало темно и душно. Над океаном повисла гнетущая тишина. Внезапно раздался могучий удар грома, и в один миг океан встал на дыбы. В такелаже яростно завыл ветер. Огромные волны с белыми, светящимися гребнями обрушились на корабль. Потоки клокочущей воды перекатывались через палубы..
Изрядно потрепанный «Ганнибал» с неделю простоял у берега, залечивая раны. А когда, наконец, под аккомпанемент надсадной матросской песни завертелся кабестан, вытаскивая якорь, и «Ганнибал» был готов снова направиться в океан, с марса раздался крик: