Иногда ему удавалось отделаться от столь навязчивой проблемы и немного помечтать о встрече с невестой, ожидавшей его на Земле. Однако та была еще очень далеко, и он снова возвращался к Иллоне с ее несметными сокровищами.
Наконец Киннисон вызвал девушку; всего через несколько минут та вошла в его каюту. Как она изменилась со дня появления на "Неустрашимом"! Куда только подевались угрюмый вид, страх и подозрительность! Теперь ее черные глаза сияли внутренним светом, она радостно улыбалась; даже дыхание как будто стало свободнее и глубже.
- Привет, линзмен! - воскликнула Иллона прежде, чем Киннисон успел что-либо сказать. - Как хорошо, что ты позвал меня, - ведь я со вчерашнего дня хочу посоветоваться с тобой! Твои ребята собираются устроить небольшое представление со всевозможными акробатическими номерами и просят меня показать им какой-нибудь танец. Как ты думаешь, я могу принять их приглашение?
- Конечно. А в чем дело?
- В одежде, - немного смутившись, объяснила она. - Я сказала, что не могу танцевать в платье, а они ответили, что на Земле акробаты никогда не одеваются перед выходом на сцену и что моя обычная одежда вполне пригодна для представления. Я подумала, что меня разыгрывают, но они поклялись, что так и есть на самом деле, - и сказали, что если я спрошу Старика...
Внезапно Иллона осеклась и, закусив губу, испуганно взглянула на Киннисона.
- Ох, прости меня, - произнесла она. - Я не должна...
- О чем ты? - удивился линзмен, но затем понял, в чем дело. - Ах, "Старик"? Ну, все нормально. Обычно патрульные именуют так старших по званию. Очевидно, у твоего народа это не принято?
- Конечно, нет, - выдохнула она, как будто только что прошла по краю пропасти - Стоило бы у нас кому-нибудь хотя бы подумать нечто подобное, и в ту же минуту вся команда подверглась бы суровому наказанию. А если бы я сказала "привет", обращаясь к Меньо Блико...
Иллона вздрогнула.
- Чудесный народец, - прокомментировал Киннисон.
- Но ты уверен, что... что я не навлекла неприятностей на кого-нибудь из твоих ребят? - продолжала сомневаться она. - Ведь они все-таки не смеют обращаться к тебе так, когда разговаривают с тобой.
- Ты просто еще не привыкла к нашим порядкам, - заверил Киннисон. - В официальной обстановке они, разумеется, не обращаются ко мне столь фамильярно. Однако вполне возможно, что на представлении тебе не раз придется удивляться. Ты тренируешься? Поддерживаешь форму?
- Да, - призналась девушка. - В своей комнате, с включенной защитой от следящих лучей.
- Хорошо, хотя в таких предосторожностях нет нужды.
Но я вызвал тебя по другому поводу. Если я попрошу, ты
поможешь мне? - Конечно. И сделаю все, что в моих силах, - ответила она.
- Я хочу, чтобы ты сообщила все, даже самые мельчайшие подробности о Лонабаре, о том, какие там нравы, какие законы, - даже какие там деньги и драгоценности, - проговорил Киннисон и, немного помолчав, добавил: - Тебе придется впустить меня в свое сознание и напрячь все умственные способности. Ну как, ты согласна?
- Да, линзмен, - подумав, ответила она. - Я знаю, что ты не причинишь мне вреда.
Конечно, Иллоне не очень понравилась просьба Киннисона. Доверять кому-то самые сокровенные мысли и воспоминания - не очень большое удовольствие. О многом она даже не могла подумать без огромного усилия над собой. Однако Иллона понимала необходимость такой экскурсии в ее разум и, призвав на помощь всю волю, сосредоточилась. Увы, ей не удалось уточнить планетографические сведения, которые Киннисон уже получил от нее. Зато она оказалась кладезем информации, касающейся драгоценных камней и ювелирных изделий Лонабара. О них ей было известно все- от Цены каждого камня до способов его обработки и хранения.
- Спасибо, Иллона, - сказал Киннисон, когда их путешествие закончилось. Ты очень помогла мне, и я не смею тебя больше задерживать.
- Всегда рада помочь тебе, линзмен. Увидимся на представлении.
Иллона вышла из комнаты гораздо медленнее, чем входила в нее. Она все еще побаивалась Киннисона и постепенно привыкала к мысли, что встречи с ним всегда сулили какой-нибудь неожиданный оборот или непредвиденное осложнение.
Оставшись в каюте, Киннисон начал вызывать Главную Базу, но потом внезапно переменил решение и связался с помощью своей Линзы с Командиром Порта Хейнесом.
- А, Киннисон! Ну, разумеется, для тебя я свободен двадцать четыре часа в сутки, - последовал немедленный ответ. - Выкладывай, что у тебя.
- Не знаю, насколько выполнима моя цель. Я хочу провести всеобщее совещание линзменов, особенно вольных. Используя Линзы, можно ли собрать их?
- Да почему же, черт возьми, нельзя, если я пользовался Линзой сотни раз! Давай я вызову тех, кого знаю сам, они сообщат остальным, а ты будешь поддерживать связь со мной.
- Значит, договорились? Я спрашиваю потому, что...
- Послушай, сынок. Мне не нужно ничего объяснять. Я все устрою, но потребуется некоторое время. Назначим совещание на двадцать часов завтрашнего дня, ладно?
- Согласен! Благодарю, шеф!
Следующий день тянулся медленнее, чем обычно. После долгих и бесцельных скитаний по кораблю Киннисон посмотрел на подготовку представления с участием Иллоны и с удивлением заметил, что всякий раз, когда та обращалась или просто поворачивалась к какому-нибудь мужчине, им неизменно оказывался Генри Гендерсон.
- Сражен в самое сердце, Генри? - спросил Киннисон, когда застал пилота сидящим в штурманской рубке и уставившимся неподвижным взглядом в одну точку.
- Наповал, - признался Гендерсон, - но я не сделал ничего предосудительного. Думаю, ты и сам знаешь.
- Я знаю, что ты ничего не сделал, - проговорил линзмен и, отвечая на безмолвный вопрос пилота, добавил: - Нет, я не читал твоих мыслей. И вообще ничьих, кроме мыслей Иллоны. Но ее сознание изучил вдоль и поперек.
- Тогда тебе известно... Скажи, Ким, я могу поговорить с тобой? Разговор очень важный.
- Конечно. Включим Линзы?
- Да, так будет лучше.
- Ну вот. Полагаю, речь пойдет об Иллоне, очаровательном цвильнике с планеты Альдебаран?