Пока говорил, Одинцов буравил Павлова глазами, недоверчиво качал головой, но поставил вопрос на голосование.
Руководство московского ОВД поддержало Павлова единодушно. Однако противная сторона стола, состоявшая из коллег Одинцова, предпочла воздержаться. Даже комитетчик, предложивший сменить экипаж, дал задний ход, «в связи с вновь поступившей информацией».
В итоге решение вопроса отложили до получения отчета из КБ Ильюшина. Павлов знал, стартуя с высоты 2700м с нулевой скоростью самолет скорее всего разобьется. Экипаж не успеет запустить двигатели, не говоря уже о том, чтобы набрать скорость и вывести машину в горизонтальный полет. Запаса высоты не хватит.
По-хорошему, надо поднимать вопрос об эвакуации тех, кого ещё можно спасти, но без официального отчета из КБ Ильюшина это будет пустым сотрясанием воздуха. Да и с отчетом… как можно такое сказать, если за спиной у пилотов полный салон возможно ещё живых пассажиров?! И среди них первые лица государства.
Никто не пойдет на подобный шаг даже в случае, если в отчете будет показано, что с большой долей вероятности самолет потерпит крушение.
Блуждающий взгляд задержался на сидевшем на самом краю стола фискалов незнакомце в черной водолазке. Мужчина средних лет, а вовсе не молоденький парнишка, как показалось с первого взгляда, отличался от остальных некой особой подвижностью тонкого лица, отчего казался чуждым всему, что здесь происходило.
Кто он, и когда появился? Павлов видел пустующее место. В начале заседания здесь не было этого человека.
Телефон завибрировал, заместитель Павлова Рокин прислал сообщение: «Вода, питание и экипировка для экипажа литерного доставлены на базу».
Павлов отписал ответ, разрешив заправку и погрузку вертолета, присовокупив обычное: «Сообщите готовность!»
Другая весточка пришла от жены, интересовавшейся, знает ли Павлов причину отмены рейсов из Домодедово. Племянница Ольга не может вылететь домой. Он и забыл, что у них гостила племянница…
«Причин не знаю. Целую!» – отписал жене Павлов.
Марина поймет, и больше не станет докучать вопросами. Московское небо на сегодня закрыто, хотя уже сейчас ясно, что ситуация с литерным рейсом имеет локальный характер, решать такие вопросы он не властен. Разобраться бы со всем остальным. Разобраться бы…
Заседание плавно подходило к концу. Несмотря на кажущийся разброд мнений, под жестким председательством Одинцова соответствующие моменту решения были приняты за два часа с небольшим, по истечении которых генерал-майор выглядел осунувшимся и постаревшим. И Павлов был не лучше, хоть и крепился. Думая о том, что ждёт впереди, мрачнел все больше. Встрепенулся, получив от Рокина сообщение: «Вертолет загружен и к взлёту готов».
Взял слово и сообщил об этом присутствующим. Одинцов смерил его тяжёлым взглядом, затем сменил гнев на милость, как видно, прикинув, что стал бы делать сам, оказавшись на месте Павлова, приказал:
– Да, отправляйте. Под вашу личную ответственность.
Перестраховщик хренов! Павлов дал отмашку Рокину. А после заметил, что парень в чёрной водолазке смотрит на него во все глаза, даже не пытаясь скрыть любопытство. Нет, точно не из чинов, и не журналист, представителей СМИ на подобные мероприятия не допускали.
Глава 6 Валерий
Глава 6
Сигара может послужить хорошим суррогатом мысли.
Артур Шопенгауэр.
Вдох-выдох: приятное тепло разливается по жилам, согревает заиндевелые, потерявшие чувствительность кончики пальцев. Валерий дожевывал булку с докторской колбасой, изготовленной ещё по советскому ГОСТу, отрешенно глядя в остекление кабины.
Мелодичный голос Лилии, сопровождаемый доносившимся через открытую форточку шумом винтов зависшего над ними вертолета, создавал уникальную музыкальную композицию. Женщина вновь заняла пост в дверях кокпита и передавала как проходит операция по передаче телефона.
На сей раз обошлось без эксцессов. Ловко орудуя телескопическим багром, Иевлев захватил спускаемый трос с карабином, а Хитрук прицепил к нему рабочую мобилу Валерия и отправил ее в полет. После чего Павлов по радиосвязи поблагодарил экипаж за слаженную работу.
– Получишь назад как новенький, – уже прощаясь, обещал Валерию Павлов. Однако от того не укрылась морозная нотка сомнения в бодром голосе начальника. Анатольич, конечно, актер никудышный. Но и они – не малые дети. Понимают: никто и ни в чем не может быть уверен в подобной немыслимой ситуации. Раньше Валерий не смог бы даже вообразить, что самолет способен остановиться в воздухе.