Так, хватит! С этим уже ничего не поделаешь. Уехал, так уехал. Главное, найти Павлова.
В поисках телефона, Валерий обшаривает карманы, заглядывает в бардачок. Дубль-пусто. Повод вернуться домой за рабочим смартфоном? Валерий берётся за руль и, чуть погодя, опускает руки. Нет, сейчас он не сможет снова увидеть Светку! Может быть, потом…
Решение быстро приходит на ум, только бы застать Павлова дома. Поговорить, излить душу... Генеральный директор отряда живет в поселке неподалеку.
Интерком на воротах оживает после первого звонка, слышится голос бывшего командира его экипажа:
– Привет, Валера! Какими судьбами?
Валерий короток:
– Надо поговорить!
Анатольич встречает его у ворот самолично, молча проводит до резной деревянной беседки в глубине сада. На круглом столе бутылка отличного коньяка. Минуты спустя, жена Павлова Марина приносит тарелки с закусками, приготовленными на скорую руку. Вежливо поздоровавшись с Валерием, женщина уходит в дом, ни о чем не спрашивает. Черт возьми, да ведь они со Светкой лучшие подруги…
Павлов разливает коньяк, поднимает тост.
– За нас!
Валерий одним глотком осушает содержимое бокала.
– Ну что, выкладывай, что у тебя приключилось, – наливая новую порцию, предлагает Павлов.
– Случилось, Виктор Анатольич… Случилось, – безотчетно копирует жену Валерий.
Янтарная жидкость в бокале, во рту – горько! Валерий мнется словно нашкодивший пацан перед директором школы. Он не привык обсуждать свои сердечные дела с кем бы то ни было.
Слушая его сбивчивую исповедь, Павлов молча вертит меж пальцев ножку своего пузатого бокала. Туда-сюда, туда-сюда. Коньяк покачивается в прозрачных застенках, будто кивает. Внутри – солнечный блик, такой же нечаянный заключенный. Валерий смотрит на него как завороженный и говорит, говорит, говорит… Выкладывает все на одном дыхании.
– Ты её любишь? – застигает врасплох вопросом Павлов.
Бокал решительно отставлен в сторону, теряет солнце.
– Кого?! – недоумевает Валерий.
– Анелю Викторовну.
– Ну-у-у…
Вдох-выдох: что говорить? Он никогда об этом не думал! Увлёкся, ещё как! Но вот…
Павлов молча глядит на ёрзающего в кресле Валерия.
Где-то на соседней улице, взвывает полицейская сирена. Тоскливый и безысходный звук медленно приближается. Звонкое: «У-вы, у-вы, у-вы!» – заполоняет окружающую действительность. Картинка дрожит перед глазами Валерия, становится размытой и текучей, как акварельные полотна художников-импрессионистов. Бокал в руке изгибается, прямо на глазах перевоплощаясь в черную рогатину штурвала.
Валерий видит пилотажный экран, на нем кровавым бисером сообщения об отказах.
– Бом, бом, бом! – отбивает по нервам гонг.
Когда он затихает, Валерий слышит лишь назойливое: – «Ззззззз!» – и испуганно озирается в поисках вылупившейся из авиагоризонта кошмарной химеры. Вокруг полумрак. Звук повторяется.
Будто ночная бабочка бьется в оконное стекло…
Валерий ворочается, пытаясь приподняться на руках. Дыхание перехватывает, пальцы ухватывают язычок молнии спальника. Один рывок, и он на свободе, садится, приваливается спиной к стенке тамбура. Видит задраенную дверь самолета и коридор в пассажирский салон, светящийся призрачным, мертвенным светом.
А там… Нет, глаза не обманывают, там она, Нелька. На нежном лице фирменная, заученная улыбка. Светлые волосы гладко зачесаны под пилотку, яркий шейный платок, форменный пиджак, узкая юбка.
Девушка разглядывает Валерия с любопытством, будто впервые видит. Узкие ладони упираются в прозрачную границу. Видно, как побелела кожа на подушечках пальцев. Миг, и Анели там нет. В мерцающем продолжении коридора пусто.
Но рядом кто-то дышит. Влажные ароматные локоны разметаны по подушке. Тонкая талия, знакомый изгиб бедра… На Нельке тёплый халатик, ворсистый и мягкий. Под ним – ничего.
Девушка отводит его руку, шепчет:
– Не надо. Просто обними, мне холодно…