Актер на сцене, изображавший Смерть, снял со своей партнерши платье, и она осталась в тонкой сорочке. Он начал привязывать ее руки к спинке черной кровати длинными алыми лентами.
Кел почувствовал на себе чей-то взгляд. Его учили замечать, когда за ним наблюдают. Антонетта Аллейн смотрела на него с непроницаемым выражением лица, играя медальоном.
– Мне кажется, сейчас они изображают Алую Чуму, – произнес кто-то за спиной у Кела. – На улицах лежат мертвые тела, а Смерть берет себе любовницу. Красные ленты – это болезнь. Она займется любовью со Смертью и умрет от этого.
Кел обернулся и с удивлением обнаружил рядом Силлу. Это была высокая девушка, почти такая же высокая, как он, с тонкой талией и узкими плечами; корсет зеленого бархатного платья, отделанного кружевами, приподнимал ее маленькую грудь. Разрезы на юбке позволяли видеть длинные стройные ноги. У нее были веснушки, синие глаза и веселая, искренняя улыбка, которая и привлекла его к ней тогда, в пятнадцать лет. Он подумал, что женщина, которая так улыбается, должна быть доброй, что она будет терпеть его неопытность, будет смеяться вместе с ним, пока он будет учиться тому, что надо делать и как.
И Кел оказался прав, поэтому до сих пор был к ней неравнодушен. Он постарался временно забыть о своих подозрениях и улыбнулся куртизанке.
– Можно было заразиться Алой Чумой, занимаясь любовью со Смертью? – переспросил он. – Не помню, чтобы на уроках истории, посвященных этому периоду, нам что-то такое говорили. Вот они, недостатки образования во дворце. Учителя уделяют слишком много внимания совершенно ненужным вещам.
– Полностью согласна. – Силла обняла его.
Мужчина на сцене снял с «актрисы» нижнюю юбку, и она теперь была полностью обнажена, если не считать алых лент на запястьях и щиколотках и гривы темных волос. «Смерть» сбросил маску, забрался на черные бархатные простыни и навис над женщиной; ее белое тело выгнулось ему навстречу. Зрители принялись поощрять его громкими возгласами, как будто наблюдали спортивное состязание на Большой Арене.
– Мне надо найти Конора, – пробормотал Кел, хотя ему хотелось вовсе не этого.
Тело Силлы, прижимавшееся к его боку, было таким мягким и теплым, и он не мог отделаться от мысли о том, что с ней забудет все. Забудет слова Короля Старьевщиков, забудет о том, как совершил глупость и позволил Меррену Асперу себя обмануть, забудет о своих подозрениях относительно Алис… О Хадии, которая передала ему ложное сообщение, чтобы выманить его на улицу. Знала ли она, что это ловушка?
– Принц отправился наверх с Аудетой, – сказала Силла. – Он развлекается, с ним все в порядке. Тебе не о чем беспокоиться. – Она сплела пальцы с пальцами Кела, и ее глаза потемнели. – Идем со мной.
Силла знала, что он не станет предаваться наслаждениям на глазах у аристократов с Горы или членов Семей Хартий, по той же самой причине, по которой он не напивался до бесчувствия и не принимал маковые капли в их компании. Предаваться наслаждениям означало потерять бдительность. Даже наедине с Силлой или другой куртизанкой Кел не мог себе этого позволить. Не мог до конца расслабиться. Инстинкт не позволял ему этого.
И все же… Он знал, что Антонетта по-прежнему смотрит на него, и не смог сдержаться. Кел привлек к себе Силлу, провел кончиками пальцев по ее шее, приподнял подбородок. Целуя ее алый рот, он чувствовал соленый вкус ее губной помады, наслаждался прикосновениями ее языка. Держа в руках ее голову, он чувствовал на себе взгляд Антонетты, знал, что она смотрит на них. Он думал, что это смутит его, но нет – напротив, он почувствовал прилив желания. «Ты пришла сюда, чтобы узнать, как люди ведут себя в борделе, – думал он. – Пожалуйста, любуйся сколько угодно».
Силла отстранилась первой. Она негромко мурлыкала и смеялась. Кел рассеянно отметил, что Антонетта больше не смотрит на них. Она сидела неподвижно, повернувшись к сцене.
– Ты сегодня нетерпелив, как мальчишка, – прошептала Силла. – Идем.
Она взяла его за руку и повела прочь из комнаты, к небольшой арке. На пороге Кел обернулся и быстрым взглядом окинул салон. Он заметил Монфокона, который внимательно смотрел на сцену, положив руку на голову молодого человека, стоявшего перед ним на коленях. «Это тот, который гадал на картах», – вспомнил Кел. Монфокон был не единственным: по углам шевелились какие-то тени, мелькали обнаженные руки, ноги, слышалось прерывистое дыхание. Во всем этом было что-то фальшивое и жалкое, и он почувствовал себя глупо из-за того, что пытался скандализовать Антонетту поцелуями. Следуя за Силлой, он замечал намного более скандальные вещи.
В помещении за аркой находилось несколько занавешенных альковов. Силла привела его к одному из них и задернула занавеску. Внутри стенки алькова были обиты розовым бархатом, в бронзовых светильниках горели красные свечи. Силла поманила его к себе, подняла голову, ожидая поцелуя.