Словно в подтверждение этих мыслей, страшный мертвец вынул из висящих на боку ножен широкий кинжал: ловушка захлопнулась. Стас в панике пробежал глазами по кочкам, и вдруг увидел, что совсем рядом, сбоку, находится глубокая чёрная яма. Прежде он не обратил бы на неё внимание, если бы не странно ровные края, обрамлённые длинной травой: что-то в ней было… очень важное. А безголовый Казимир уже присел на корточки, чтобы удобнее было отрезать от тела вожделенную часть. В приступе отчаяния Жеромский вырвал из кочки кусок травы с грязью и швырнул призраку в грудь. «Оружие» пролетело сквозь чёрный сюртук и упало сзади в воду, однако Ожешко от удивления покачнулся и отступил.
– Казимеж*! – вскрикнул женский голос. Безголовый обернулся, и в просвете между его сапогами Стас увидел прекрасную панночку Барбару. Пыталась ли она спасти жертву или нет, так и осталось загадкой: Жеромский оттолкнулся от осины изо всех сил и обрушился вниз головой в чёрную яму.
Сперва трясина не хотела его отпускать, но, видимо, резкое изменение положения тела потревожило вязкую массу, и она с неохотой разомкнула смертельную хватку. Неожиданное освобождение позволило Стасу грести сразу и руками, и ногами, в результате чего он беспрепятственно проплыл под водой несколько метров и, вынырнув, наткнулся на деревянный помост. Действовал он инстинктивно, не оглядываясь, и, только вскарабкавшись на деревянную поверхность, заметил, что она не похожа на мостки, с которых в сёлах полощут бельё. Луна куда-то пропала, и он не мог разглядеть в темноте ни жуткого преследователя, ни панночки, ни аллеи с дорогой. Слышно было только его собственное хриплое судорожное дыхание.
Когда он пришёл в себя и огляделся, глаза уже немного привыкли к темноте. Не в силах поверить в увиденное, Жеромский пришёл к выводу, что очутился в замкнутом пространстве, в помещении. Он с усилием встал, направился к слабому источнику света и громко вскрикнул, обнаружив, что стоит возле окна Музея нечисти. Луна всё ещё светила, но находилась с другой стороны дома.
Это открытие так поразило его, что он расплакался и, захлёбываясь слезами, рванул дверь и помчался по коридору прочь из комнаты кошмаров. Лицом к лицу с безжалостным призраком он почти потерял надежду на спасение, и, добравшись до комнатки охраны, продолжал плакать уже от радости. Его первым осознанным порывом было бежать отсюда, сломя голову, но разумная часть его существа напомнила, что, нарушив договор с Зарембой, он принесёт неприятности Стане. Ведь он подписал расписку. И деньги, что и говорить, обещаны немалые.
Поэтому Стас умылся, протёр раны перекисью водорода, которую нашёл в аптечке, выпил остатки холодного кофе и принялся думать. «Умиротворение», – размышлял он, лёжа на жёстком диванчике. – Проклятый Заремба! Назвал бы сразу «Успокоение»… Деньги. Чтобы их получить и остаться в живых, надо что-то сделать, – выскользнуть из ловушки, которую расставил ему отельер. Впрочем, сначала необходимо устранить неудобство: на нём осталась мокрая одежда.
Пистолета с ним уже не было, поэтому Стас вскрыл пожарный щит и взял с собой в качестве оружия топор. Сердце словно в припадке колотилось в груди, пока он медленно переходил из зала в зал, включая по пути основной свет: всё выглядело безобидно, но он ни разу не ослабил руку с топором. Панночка на портрете в этот раз не поворачивалась, и, наконец, настал черёд комнаты с коварными картинами. Стас медленно приоткрыл дверь, сразу же включил верхний свет и осторожно заглянул внутрь, – из этой комнаты он выбежал около часа назад. Пол оказался сухим, хотя Жеромский помнил, что после плавания в болоте с него ручьями текла вода. С трудом он заставил себя сделать один шаг внутрь комнаты и взглянуть на картину «Домой». Перед началом кошмара силуэт из неё пропал; теперь же он, как раньше, шёл в сторону дома со светящимися окнами. Стас узнал со спины голову, которая была на плечах персонажа: это была голова пропавшего охранника Быханько, которая не так давно валялась здесь, на полу в луже крови. А если бы ловушка сработала, Безголовый «надел» бы его, Стаса, голову.