За столом напротив расположились ключевые фигуры его администрации. Джордж Шульц, государственный секретарь, методично листал дипломатические депеши. Каспар Вайнбергер, министр обороны, изучал сводки разведки. Рядом сидели директор ЦРУ Уильям Кейси и советник по национальной безопасности Роберт Макфарлейн.
— Джордж, — обратился президент к Шульцу, — что с китайским направлением?
Шульц поднял глаза от бумаг:
— Мистер президент, наши люди в Госдепартаменте уже работают по этому направлению. Прогнозы позитивные. Китайцы понимают, что советская агрессивность угрожает и их интересам в регионе.
Вайнбергер резко вмешался в разговор:
— Мистер президент, мы не можем позволить этому пройти безнаказанно. Советы перешли красную линию. Они атаковали территорию суверенного государства! Если мы не ответим сейчас, завтра они могут ударить где угодно.
— Каспар прав, — поддержал его Кейси. — Да, эти лагеря действительно были центрами подготовки. Но Советы нанесли прямой удар по Пакистану. Это беспрецедентная эскалация. Мы должны дать жесткий ответ.
Рейган откинулся в кресле. Его лицо выражало смесь гнева и решимости — то выражение, которое так хорошо знали американские избиратели по предвыборным роликам.
— Что вы предлагаете, господа?
Шульц первым взял слово:
— Мистер президент, мы должны действовать жестко. Полная дипломатическая изоляция СССР. Исключение из международных организаций. Спортивные федерации, торговые объединения — все должны знать, что сотрудничество с агрессором недопустимо.
— Этого мало, — возразил Вайнбергер. — Нужны экономические меры. Полная технологическая блокада. Давление на европейцев по всем совместным проектам с Москвой. Газовые контракты, промышленное сотрудничество — все должно быть заморожено.
Кейси кивнул:
— У нас есть рычаги давления. Европейские компании работают с СССР и нами. Мы должны заставить их выбирать.
Макфарлейн молчал, делая заметки. Рейган заметил это:
— Боб, что скажете?
— Мистер президент, — осторожно начал советник, — нужно понимать последствия. Полная блокада может толкнуть СССР к отчаянным шагам.
— Боб, — жестко ответил Рейган, — они атаковали суверенное государство, снова. Мы не можем показать слабость. Америка ведет свободный мир, и мы должны действовать как лидеры.
Вайнбергер развернул на столе карту региона:
— Смотрите, мистер президент. Советы развернули пятнадцать тысяч солдат на границе с Пакистаном. Это не просто карательная операция. Это угроза всему региону.
— Что говорят наши люди в Исламабаде? — спросил Рейган.
— Пакистанское военное руководство практически уничтожено, — мрачно ответил Вайнбергер. — Ракетный удар по генштабу был хирургически точным. Остались только младшие офицеры.
Шульц покачал головой:
— Это беспрецедентно.
— Именно поэтому наш ответ должен быть соразмерным, — твердо сказал Рейган. — Джордж, какие конкретные меры вы предлагаете в отношении международных организаций?
Шульц открыл свою папку:
— Мистер президент, мы должны добиться исключения СССР из ключевых международных структур. Олимпийское движение, ФИФА, торговые организации. Пусть мир увидит, что изоляция — цена агрессии.
— Каспар, а что с экономическим блоком? — обратился Рейган к министру обороны.
Вайнбергер придвинулся ближе к столу:
— Мистер президент, у нас есть уникальная возможность. Существующие санкции уже ограничивают технологический обмен. Но есть лазейки — совместные предприятия, научное сотрудничество, культурные программы. Все это должно быть прекращено.
— А европейцы согласятся? — спросил Макфарлейн.
— Им придется, — холодно ответил Кейси. — У нас достаточно рычагов. Кто не с нами — тот против нас. Тем более что без нас Европа обречена. Мы лидер свободного мира, так что у них нет выбора.
Рейган встал из-за стола и подошел к окну. За стеклом виднелись осенние деревья, желтеющие под сентябрьским солнцем.
— Господа, — сказал он, не оборачиваясь, — мы стоим на пороге решающего момента. Либо мы покажем миру, что агрессия имеет цену, либо откроем дорогу для новых атак. Советский Союз должен быть изолирован полностью.
Он повернулся к своим советникам:
— Вопрос слишком важен чтобы действовать сгоряча, господа, но и медлить нельзя. Готовьте комплекс предложений, как только они будут у меня на столе я выступлю в конгрессе.