— Мишель — наша гордость и лучший игрок не только в Серии А, но и во всём мире, — сказав это, Аньелли улыбнулся, как бы извиняясь. — Мы очень хотим, чтобы он закончил карьеру в «Ювентусе», и думаю, что вы с ним вполне сможете сыграть вместе. Ну а если по какой-то совершенно невероятной причине этого не произойдёт, то я в любом случае сделаю всё, чтобы моя главная звезда — само собой, я имею в виду тебя — играла с лучшими партнерами из всех возможных. «Ювентус» — это очень серьёзно, Слава, очень.
— О, я в этом нисколько не сомневаюсь. И буду рад присоединиться к вашей команде.
— К нашей, Слава, к нашей.
Потом мы еще немного пообщались с Аньелли, и на этом наша встреча завершилась.
Всемогущий владелец «Ювентуса» и «Фиата» встретился со мной не где-то, а на торпедовской базе на Восточной улице.
После моего возвращения из сборной, фееричное выступление за которую и стало последней каплей для Аньелли, «Торпедо» сыграло еще и матч с «Араратом». Ничего особенного — простая победа с сухим счётом и дублем Володи Кобзева, который очень удачно вышел в середине первого тайма вместо получившего травму Андрея Редкоуса.
И когда мы готовились к выезду в гости к нашим одноклубникам из Кутаиси, рядом с воротами базы и появились два одинаковых чёрных «Лянча» с дипломатическими номерами. Как оказалось, к нам в гости с шиком приехал никто иной, как великий и ужасный Джанни Аньелли. И приехал он по мою душу.
«Ювентус» — это, конечно, интересно, даже очень, пусть даже и не прямо сейчас, а через несколько лет. Срок в пять лет меня, конечно, смущает — за это время слишком многое может поменяться. Но, собственно, почему нет? Если «высокие договаривающиеся стороны» пришли к согласию, то кто я такой, чтобы лезть со своим очень важным мнением?
Хотя, как по мне, куда более реальным и правильным сроком как для меня, так и для «Ювентуса» и «Торпедо» с нашей федерацией видятся три года. Было бы неплохо перейти в «Ювентус» аккурат после Олимпиады в Сеуле. Вот после неё и золотых медалей (да, я делю шкуру неубитого медведя) можно было бы и попробовать себя в «Ювентусе». Но, повторюсь, и лето 90-го года — нормальный срок.
И честно сказать, когда я узнал о том, какие условия перехода, то обрадовался. Само собой, если бы партия сказала «надо», то бишь наша федерация, то и комсомол, то есть я, сказал бы «есть». Перешёл бы я в «Ювентус» сейчас как миленький.
Но перешёл бы с тяжёлым сердцем. «Торпедо», как ни крути, мой родной клуб, и он мне далеко не безразличен. И если бы я ушёл сейчас, то не выиграл бы в черно-белой форме ни чемпионата страны, ни Кубка чемпионов. Ага, я снова пластаю всё ту же шкуру.
А так у меня будет достаточно времени, чтобы завершить все свои дела дома и дальше пробовать себя в Европе.
Так что, несмотря на откровенно потребительское и даже хамское отношение федерации, фактически они без меня меня женили, я остался доволен. «Ювентус» так «Ювентус». Почему нет, собственно? Не самый худший вариант.
Правда, на стыке десятилетий у них начнётся достаточно непростой период. Платини, что бы там ни пел мне Аньелли, закончит карьеру сильно раньше 90-го года, если я ничего не путаю, конечно. А новые суперзвезды, всякие там Марадоны, Ван Бастены с Гуллитами и Маттеусами, будут играть где угодно, но не в «Старой синьоре».
Правда, как раз в девяностом «Ювентус» таки получит в своё распоряжение главную итальянскую звезду — Роберто Баджо. Так что, если мой переход в «Юве» всё-таки состоится, то в Турине будет играть супер-связка Сергеев-Баджо. А это уже заявка на доминацию не только в Италии, но и в Европе.
В общем, да. «Юве» так «Юве».
Советский Союз не был бы Советским Союзом, если бы всё было так просто. Вот так вот приехал Джанни Аньелли в Москву, поманил золотыми горами руководство союзной федерации футбола и Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров, встретился с руководством ЗИЛа, пообещал и там золотые горы, пожал руку Сайкину с Браковым и, довольный, уехал, увезя с собой в Италию договор о намерениях. Нет, всё не так просто, тем более в такой высококонкурентной (пусть и в кавычках) отрасли советской промышленности, как автомобилестроение.
Джанни Аньелли думал совершенно правильно. И то, что он предложил за Сергеева, а именно возможность организации совместного производства — это огромный соблазн и очень сочный кусок пирога, который в теории мог бы существенно изменить расклад сил в советском автомобилестроении. И поэтому появление такого нового мощного конкурента, как ЗИЛ, не могли не встретить в штыки другие флагманы советского легкового автомобилестроения.