Но дочке уже порядком надоел весь этот цирк. Зачем она вообще сюда пришла? Ведь не хотела же. Джозефина умоляла ее пойти. «Твоей смелости хватит на нас двоих», — говорила она. Ей всегда приходилось делиться с матерью частичкой смелости. «Именно для этого и нужны дочери», — любила повторять Джозефина.
— Я ухожу, — заявила Айрин и встала.
— Уходишь? — переспросила Джозефина.
Айрин, сжав кулаки, возвышалась над матерью. Джозефина, подняв на нее взгляд, увидела, что дочь изготовилась к бегству. Приняла позу «если-и-дальше-не-будешь-обращать-на-меня-внимания-то-пожалеешь». Джозефина нахмурилась. Что эта маленькая паршивка о себе возомнила?! И ведь какая грубиянка!
Внезапно Джозефине остро захотелось выпить. Разговор с дочкой истощил запасы ее терпения.
Еще хотелось закурить. Она полезла в сумочку, но тут же вспомнила, из-за чего она здесь. Разве гипнотизеру не полагалось справиться с этой напастью? Она, сдвинув брови, поглядела на него. Он смотрел на нее так плотоядно, что у нее все внутри затрепетало.
Однако дело уже шло к вечеру, а ей нестерпимо хотелось курить. Она поднялась. Ноги дрожали, а голова шла кругом. Женщина обеими руками вцепилась в сумочку и осторожно направилась к дверям. Ощущение было такое, будто отдельные части тела как-то не очень связаны друг с другом.
— Уже уходите? — прогудел ей вслед голос гипнотизера.
Джозефина обернулась. Глазки мужчины горели, как два уголька. Она вздрогнула.
— А вы, случайно, ничего не забыли? — поинтересовался он.
Джозефина облизала губы. Но Айрин уже схватилась за дверную ручку, а когда дверь распахнулась, Джозефина заметила, что глаза гипнотизера тоже распахнулись широко-широко. «Какая прелесть, — подумала она. — Он не хочет меня отпускать. Даже несмотря на то, что я замужем».
В вагончике затхло воняло духами. Гипнотизер пялился на дверь. Пальцы вцепились в стул с такой силой, что костяшки побелели. Губы спазматически подергивались, постепенно складываясь в некое подобие… а потом и в настоящую улыбку.
— Ну что, ушла? — он запрокинул голову и рассмеялся. — Ну и ладно, для игры твое присутствие и не требуется!
Он перевел взгляд с двери на свои волосатые пальцы. Потом разжал левую ладонь. Полуприкрыв глаза, он уставился в центр ладони. Кожа была желтоватая, грубая, но под его взглядом она стала преображаться, вздуваться, как опухоль. Вот кожа вспучилась, натянулась и уже готова была треснуть. Сверкающий диск, плоский, как монетка, прокладывал себе путь к поверхности.
Гипнотизер поднял вещицу к лицу, чтобы получше рассмотреть. В центре была крошечная дырочка, он посмотрел сквозь нее на дверь и снова рассмеялся. Потом подбросил диск в воздух и поймал его.
— Орел или решка? — он со шлепком опустил диск на тыльную сторону ладони. — Решка. Ты проиграла.
Он сжал вещицу в кулаке и наблюдал, как та появляется с другой стороны руки.
А что это за шорох колес по асфальту?
— Вернулась? — он склонил голову и улыбнулся. Но почему же не доносилось шума мотора? Маленький диск задрожал.
Шестичасовое предзакатное солнце прорывалось сквозь жалюзи, разрезая на полоски диван, где недавно сидела клиентка. В вагончике было тихо. Гипнотизер пытался уловить пение птиц, но в жару птицы никогда не пели. Он ожидающе глядел на дверь.
— Ну, заходи же, искусительница!
Он встал, подошел к двери, открыл ее и поглядел на миражи, словно целлофановые волны, плещущиеся над асфальтом. Возле его крыльца раскаленное и липкое дорожное покрытие вздулось и пошло трещинами. Поблизости не было ни души. Поодаль тоже.
— Все-таки уехала? — Гипнотизер пожал плечами. — Ну и ладно.
Оставалось только винить самого себя. Вечно он не мог вовремя остановиться. Несдержанность — вот его беда.
И всегда так было. Он горько посмеялся над собой. А ведь он практически не сомневался, что сегодня ему повезет — если не с девчонкой, так с мамашей.
— Лишнее доказательство тому, что человек предполагает…
На вытянутой ладони он держал телесного цвета диск.
— Если тебе он не нужен, — крикнул он, глядя на дорогу, — то мне и подавно. — Щелчком пальцев гипнотизер попытался скинуть диск на асфальт.
Но тот только дернулся и остался на месте.
Гипнотизер снова его смахнул.
Тот же результат.
Он попытался отскрести диск большим пальцем, потом энергично затряс рукой.
Маленькая персиковая штуковинка от жары сделалась липкой и пристала к нему намертво.
Гипнотизер вернулся в комнату и прикрыл за собой дверь. Обе его ладони стали клейкими.