Дженни во что бы то ни стало захотелось остановить этот удивительный момент, пока он не раскроет главное откровение, но всё прекратила длинная чёрная полоска. Она промчалась в арку вала и устремилась к центру долины. Резкий, болезненный хлопок заставил сделать шаг назад. Поезд!
- Беги. Прячься за башней, - пробормотало ухо в кармане.
Перед тем, как отвернуться, Дженни успела заметить ещё один поезд, мчавшийся с противоположной стороны по тому же пути. Они вот-вот должны были столкнуться.
Дженни развернулась и побежала, надеясь успеть укрыться за башней, когда та вдруг искривилась, а после утонула в белом свете.
Дженни лежала головой вниз на транспортном полотне за башней. Когда она пришла в себя, из-за вершины вала поднималось чёрное марево. Перепуганные облака разбегались от него в разные стороны. Над долиной показалось спятившее солнце.
Железный вал стонал, скрежетал и гудел. В голове у Дженни тоже гудело. Она села и упёрлась руками в металлическую пластину. Из носа в кислородную маску полилась кровь.
Так продолжалось уже больше сотни лет. Постоянно на пути буров к свободе возникала какая-нибудь преграда. Бурам требовалось совсем немногое. Это немногое и необходимое принадлежало только им, однако постоянно кто-нибудь вставал на пути. Сначала люди, потом Бернард, потом Элли, теперь ещё и марсианин.
Дженни стянула наполненную кровью маску с лица. Кровь расплескалась по рукам, затекла за рукав. Красные капли потекли по металлическому полотну, смешиваясь с ржавчиной.
Люди рано или поздно поубивали бы буров, затравили, попрятали в тюрьмах, растворили бы в ничтожестве и бессилии, как в кислоте, а эти два могущественных существа когда-нибудь превратят буров в своих лабораторных мышей. Никто больше не услышит шёпота ночных рек. Осиротеет взбирающийся в горы ветер – некому будет встретить его рано утром.
Окровавленные кулаки Дженни сжались от гнева. Время – одна из самых безобразных выдумок человека, но сейчас его путы душили и прорицательницу, и всех буров, ожидавших развязки.
После обследования Элли заявила о необходимости постельного режима. Дженни с воодушевлением приняла решение земного балджа и попросила закрыть звуконепроницаемыми ставнями окна в гостинице и больше не открывать.
Всё её тело покрылось непонятной сыпью. Ношение одежды стало мучительным. Ещё сильнее ранили виды серой металлической пустыни, заглядывающей в окна. Сейчас Дженни стала слишком уязвимой для неё.
Забыв о времени, Дженни погрузилась в исходящий жаром мрак и беспамятство.
Далеко не весь Марс был покрыт металлом. Почти все свободные площади занимали различные виды растений. Дженни и сама видела бесконечные пышные деревья с крупными, тёмно-зелёными листьями и высокие травы под ними, когда транспортная ячейка везла её с места посадки к Серой Равнине.
Растения, подходящие для марсианских условий, создавали лунопоклонники. Семена растений с Земли доставляли на Марс, а Рикки уже рассаживал, ухаживал, наблюдал за их развитием и соблюдением баланса. Не всегда получалось так, как планировали жители цветочного города. Кое-какие растения марсианину приходилось уничтожать, когда они чрезмерно сильно влияли на спроектированную лунопоклонниками мозаику биосистемы.
В другом полушарии планеты располагался огромный океан. Рикки рассказывал, что таким, как Дженни, жить рядом с ним невозможно из-за токсичной атмосферы. Именно вонь океана ощущалась и в Серой Равнине.
Очисткой вод океана занималось большое количество плавучих фабрик, и всё-таки ощутимых результатов ждать ещё долго.
Во время отдыха Дженни почти не проходила медицинских обследований. Лишь раз в день приходил дрон, чтобы взять кровь, измерить давление и температуру. Рикки никак не проявлял себя, сохраняя молчание, и Дженни хотелось верить, что марсианина вовсе не существовало. Она пыталась не думать и не вспоминать о нём – марсианин нравился ей всё меньше.
Когда она немного оправилась, Элли потребовала следовать старому режиму. Дженни восприняла её решение с разочарованием. Снова предстояло остаться с Рикки один на один. Хотя прибавляла энтузиазма возможность побывать в большом марсианском лесу.