Из-за нарушенного марсианскими условиями кровоснабжения у Дженни постоянно мёрзли ноги и руки. Возвращаясь в гостиницу, она первым делом снимала обувь и босыми ступнями расхаживала по мягкому бархатистому покрытию, от которого исходило тепло. В больших комнатах имелось предостаточно места для прогулок. Впрочем, сил надолго не хватало. На Земле Дженни постоянно двигалась, а на этой планете всё ей давалось с трудом.
Немного побродив по помещениям, она ложилась, прижималась к напольному покрытию грудью и смотрела в опускавшиеся до самого пола широкие окна. За ними свинцовая серость застилала небо. Изредка небо прояснивалось, и через пробоины в суровый металлический город проникали солнечные снопы. В такие моменты Дженни не могла понять, спит она или бодрствует.
На завтрак Рикки обещал приготовить марсианского угря и даже предложил Дженни понаблюдать за тем, как он будет его ловить. В гостинице Дженни у окон стояли телескопы. Через них открывался обзор на марсианские равнины.
Дженни не нравилось то озеро идеальной прямоугольной формы. Во время прогулок она обходила его стороной. Со всех сторон озеро сковывал металл – Рикки всю почву в городе покрыл могучими металлическими блоками. Если и имелись в городе трава и песок, то только принесённые свирепыми ночными ураганами.
Цвет воды в озере был таким же тёмным, как и цвет металла, покрывавшего город. Озеро нелегко было заметить издалека. Если присмотреться хорошо, то можно увидеть рябь, словно бы бегущую по металлу. От всего этого озеро казалось ещё более отталкивающим.
Через телескоп Дженни рассмотрела ковыляющих к озеру уродливых дронов. Она и не рассчитывала увидеть настоящую рыбалку. Дженни решила, что они просто заберутся в воду и вытащат угря, как его называл Рикки.
Но дроны остановились на берегу, когда добрались до озера. В этот момент из воды в угловой части озера начала подниматься прямоугольная стена, соединённая с береговой линией с двух сторон. Когда она поднялась метров на двадцать, из-под воды появился участок дна. На нём лежало крупное, бесформенное существо, напоминавшее кита. Дроны сразу же направились к нему. Они пытались резать кита. Тот отчаянно забился и свалил одного из дронов с ног, если так можно было назвать его конечности: дрон походил на безголовую лошадь, только вместо пары задних конечностей у него было колесо, а передних имелось две или три пары.
На помощь дронам прилетело нечто, напоминающее летучего змея, облепленного свисающими водорослями. Шумный аппарат завис в нескольких метрах над землёй, и через несколько секунд из-под него вырвалась ослепительная молния, поразившая угря. Серый воздух Марса на миг посинел и засветился от вспышки. Гром хлестнул по стёклам башни. Дженни отскочила от телескопа.
После вспышки молнии существо перестало шевелиться. Минут пять дроны кромсали его тушу пилой, а после направились с добычей к башне. Стена медленно поползла под воду, утаскивая за собой огромный труп.
В завершившемся акте всё выглядело абсурдным. Всё, кроме убийства животного. Смерть уже до боли знакома, известна во всех её нарядах и скучна. Нет ничего скучнее смерти и даже убийства. Убийством-то бура уж точно не впечатлишь. Марсианин, конечно, и не пытался этого сделать.
Дженни задумчиво погладила шею рукавом и направила телескоп на интересовавшее её место. Встречавшиеся на Марсе деревья были невысокими, но там, вдалеке, вроде бы виднелся настоящий лес с крупными деревьями. Дженни всегда тянуло к лесу, будто дикого зверя. Душа её тяготела к лесной мгле, а грудь - к ароматам лесных трав и свежей прохладе теней. На чужой планете тени были не такими, как на Земле.
В старом учении буров часто встречались упоминания о тенях. Иногда и не поймёшь, чем отличаются буры от лесных теней.
Лунд – основоположник учения – когда-то говорил, что в конце своей эволюции буры превратятся в утренние тени, блуждающие по миру. Теперь уже буры так не считали. С тех пор, как Лунд и Бернард перед началом войны удрали от буров, учение кардинально изменилось. Места человеческим символам и метафорам в нём не осталось. Лунд когда-то дал направление, и буры с тех пор продвинулись так далеко, что и самых главных постулатов не сохранилось. С другой стороны, никто не понимал, насколько далеко продвинулся Лунд.