Цинъай улыбнулась и поставила небольшую чёрную баночку на стол. В другом конце дома послышался топот и женские крики, служанка замерла на месте и тут же бросилась к Мэйфэн:
– Честно говоря, госпожа Ван с самого пробуждения не в духе. Вы же знаете, как она не любит, когда что-то идёт не по её задумке. Прошу вас, вставайте, а не то нам обеим достанется!
– Уже встаю… – протянула Мэйфэн, свешивая ноги с кровати.
Служанка усадила молодую госпожу на низкий стул и принялась расчёсывать её спутанные тёмные волосы серебряным гребнем.
– Поаккуратнее, Цинъай!
– Простите меня, вы, видимо, сильно ворочались во сне, вот волосы и не расчесать.
– Мне нужно потренироваться, – перевела тему Мэйфэн и обернулась, изобразив мольбу во взгляде. – Сможешь прикрыть меня перед тётушкой Ван? Обещаю, что вернусь ещё до часа Свиньи[9] и позволю надеть на себя к ночному празднику все побрякушки, какие возможно.
– Ох, молодая госпожа Фэн, вы всегда так усердно занимаетесь, даже в свой день рождения. Но глава школы упоминал, что стало опасно в одиночку выходить за пределы деревни.
– Дядя Ван всегда преувеличивает: вряд ли хоть один демон сможет преодолеть защитное заклинание деревни. Я не буду отходить далеко, обещаю.
Цинъай выдохнула и ответила с улыбкой:
– Уверена, ваши родители гордились бы вами.
У Мэйфэн дёрнулась верхняя губа, и она дотронулась до своего правого запястья, испещрённого рубцами и ожогами цвета бутонов вишни.
Белое одеяние, которое перед сном было плотно запахнуто на груди, а теперь раскрылось, прятало ужасающий узор, что покрывал кожу правой руки от самых пальцев до плеча, расцветая розовым шрамом около шеи.
– Я просила тебя не говорить о них, – сказала Мэйфэн так, словно давилась словами или задыхалась. – Просила столько раз…
– Простите, простите меня! – залепетала Цинъай и опустила голову. – Я сначала говорю, а потом думаю.
Фэн Мэйфэн встала, хлестнув служанку по лицу распущенными волосами, наскоро надела нижнюю рубашку с юбкой, а сверху серый ученический костюм с узкими рукавами и вышитой крупными стежками белой луной на спине, в которую был заключён месяц. Мельком взглянув в зеркало, она небрежно завязала пучок на макушке и выбежала из комнаты, прихватив меч с подставки у выхода.
Во внутреннем дворе уже вовсю шли приготовления к празднеству: между домом и высокими каменными воротами были протянуты разноцветные ленты и развешаны бумажные фонарики, а в кухне хлопотали слуги, нося тарелки и блюда с закусками в главный зал.
Пользуясь вечерним сумраком, Мэйфэн бесшумно пробралась через длинную галерею к чёрному входу и выскользнула из дома, привычно переждав за разросшимися кустами азалий, пока мимо пройдут гости. Оказавшись за воротами, она побрела по узкой улочке, стараясь избегать встреч с людьми, ведь каждый в деревне знал, что названой дочери главы школы Юэин – Фэн Мэйфэн – сегодня исполняется семнадцать лет.
Прибавив шаг, она пробежала мимо нескольких небогатых домов, которые принадлежали заклинателям, уже отошедшим от дел, и покинула деревню, пройдя через главные ворота. Стражники, которые стояли в дозоре, лишь коротко ей поклонились и продолжили досматривать повозку торговца из соседней провинции.
Ветер шумел в кронах высоких деревьев, надёжно укрывающих поселение почитателей луны от посторонних глаз. Мэйфэн свернула на одну из многочисленных тропинок, уводящих в чащу, и скрылась среди чёрных стволов и высокого кустарника. Она направлялась к особому месту в лесной глуши, дорогу куда знали лишь члены семьи Ван.
Пробежав по выученному ещё в детстве пути, не оставляя за собой следов, Фэн Мэйфэн добралась до поляны, окружённой ровным строем вековых деревьев. Каждую безоблачную ночь, когда луна дарила земле свой серебряный свет, здесь распускались тысячи белых пионов, а в середине, на большой каменной плите, зажигались древние иероглифы, выбитые кем-то много сотен лет назад.
Мэйфэн остановилась на краю рощи и поклонилась духам предков и мастерам, которые тренировались в этом месте задолго до неё: в ответ на поклон звучала тишина, но этого было достаточно, чтобы сердце сразу освободилось от тревог.
Она прошла по незаметной тропинке к центру поляны и села на каменную плиту, скрестив ноги. Медитацией занимался каждый, кто шёл путём стихий, ведь такая духовная практика помогала привести в порядок мысли и наполнить энергией ци браслеты цзюань[10] из гладко отполированных тёмных камней, которые носили на левом запястье заклинатели всех школ. Тело человека не выдерживало силу небожителей, поэтому монахи изготавливали из самой редкой породы камня бусины, способные собирать ци и отдавать её носителю в нужный момент.
9
В Древнем Китае сутки делились на 12 временн