— Не вешай нос, Гарри… Хорёк не настолько плох, он ведь любит тебя. Просто у него сейчас срыв. Малфой хочет тебя, а ты никак ему не уступаешь, вот это его и сводит с ума.
— Фред, думаешь, что я не хочу его? Думаешь, он один страдает? Думаешь, что все так легко? — возмутился я. — Хотя, ты, наверное, и прав! Я не хочу его на одну ночь, понимаешь меня? Я хочу его на постоянно.
— Мы всё понимаем, Гарри, — ответил Джордж, — и мы поможем.
— А вот этого не надо! Я не хочу, чтобы он из жалости пришёл ко мне и сказал те слова, что я от него жду. Я этого вам не прощу никогда, если вы его подговорите, — глухо сказал я и слезы навернулись на глаза.
Близнецы переглянулись и обняли меня с обоих сторон. Тем временем, Малфой уже во всю трахал мальчишку, а тот отклячил свой зад и подмахивал. Драко, как поршень двигался в нем, закатив свои бестыжие глазища. Один оргазм за другим. Проклятье… Я со всего размаха долбанул зеркало об пол и разломал его на мелкие осколки, после чего испепелил к пиксям собачьим.
— Все это неправда! Драко, он хоть и сукин сын, не в обиду о Нарциссе будет сказано, но тварь та ещё. Однако, он не может пасть так низко — снимать на ночь шлюх. Это все из-за меня. Хорошо, перед самым отъездом в Лондон я уступлю ему, а потом он забудет меня, получив моё тело, а вот моё сердце и моя душа разобьются в дребезги. Я отвернулся к окну, и слезы полились из глаз. Парни взяли меня под руки и повели в транезную, где они и Нарцисса принялись отпаивать чаем с мелисой, успокаивающей нервы, и клубничным вареньем. Парни хотели поговорить, но я запретил им следовать за мной. Прождал я Малфоя всю ночь, но он заявился в семь утра, когда солнце было уже высоко, летнее солнце — оно такое.
А потом… Тэдди назвал Малфоя: «дядя Драко». Вот оно, свершилось. Самая правильная вещь в мире произошла — мальчик признал своего дядю. Вот и наступил тот самый день Икс. Дело осталось за малым. А после Драко попытался ближе подойти к Тэдди, но тот завихжал не хуже мандрагоры. Ребёнок. Что же его так напугало?
Сегодня я уступлю — день рождения Драко Малфоя и буду улыбаться, шутить, пусть мои внутренние кошки скребут душу. Я оделся в свой лучший фрак и спустился вниз. Драко зачарованно, с открытым ртом смотрел на меня. Знаю, любовь моя, сегодня я красивый и это исключительно для тебя, мой родной, в честь твоих именин. Надо напиться, чтобы не думать о запретном плоде, который так сладок, вожделенен и не досягаем.
Не знаю, как я успел напиться, но Драко понес меня к своей машине. Я обнял его, не желая отпускать. Ты мой, Малфой, только мой и я когда-нибудь заставлю тебя любить меня и только меня и ты дашь мне Непреложный обет, что не прикоснешься кроме меня ни к кому более!
Блондин посадил меня рядом с собой на переднее сиденье и я притянул его к себе, целуя, в сладкие от вина губы.
— Драко, пожалуйста… — прошептал я, снова обнимая.
— Гарри, львёночек мой, — прошептал он в ответ, — подожди. Ммм… Как же ты прекрасен, как горяч, как же я хочу тебя, Поттер.
— Драко, ты будешь моим? — пьяно спросил я. — Только моим, Малфой, только моим? Навсегда…
Блондин обошёл Ламбаргини и сел на свое водительское место, потом обнял меня, целуя мое лицо, шею, мои руки, каждый пальчик, посасывая. Его блядские серебристые глаза нежно и похотливо смотрели на меня, пока он облизывал мои пальцы, ладони и запястья.
— Драко… — простонал я, пожирая его глазами. Я перебрался к нему на колени и пьяно ластился о его пах своих. — Драко, я хочу тебя. Ты такой …
— Какой, мой родной? Скажи мне, Гарри, скажи, прошу тебя, — прошептал мне в висок блондин, целуя все лицо.
— Ты… — промямлил я, уже не связно отвечая. — У тебя эта… ну, как её… хрема… храм… храмиз… харизма! Вот.
Малфой рассмеялся и крепче обнял меня, целуя, покусывая мои губы, засасывая, лаская языком. Я уже в голос стонал. Я положил свою голову на его грудь и прошептал:
— Драко, не могу больше, хочу тебя. Ты меня измучил совсем. Я только тобой одним живу, одним тобой дышу и Тэдди. Вы двое — всё для меня.
— Милый, я не хочу тебя в пьяном виде, Поттер. Давай-ка, выпей Зелье Отрезвления, хочу тебя, когда ты будешь трезво мыслить, когда станешь умолять меня любить тебя не заплетающимся языком.
— Ты, сука, не хочешь меня, Малфой? — удивился я и тут блондинчик в глазах раздвоился, и оба гаденыша улыбались мне сейчас. — Оу, а вы оба, сукины дети, не хотите меня?
— Еще раз скажешь про мою матушку гадость, оттрахаю так, что свое имя забудешь, Поттер! — И уже ласково продолжил дальше: — Вот видишь, львёночек мой, я уже стал в твоём восприятии двоиться, да? Давай, пей, а как протрезвеешь, поговорим, мой хороший.
Я кивнул и выпил все содержимое пузырька с Отрезвляющим зельем. Мозги моментально просветлели, Малфой остался один, второй пропал, слава Мерлину, и я вдруг осознал, что как шлюха сижу на бедрах Драко, полураздетый и выгибаюсь в руках блондина, а он ласкает моё тело своими руками, избавляя от одежды. Я, как рыба, попавшая из воды в сети, открывал и закрывал рот, то краснея, то бледнея от своего распутного поведения. Вот что делает с девственником близость запретного плода — полный крышеснос.
— Оу… — проговорил я. — Прости, я… Ох…
— Вот так я и знал, что после отрезвления ты не захочешь меня, но трахать твою тушку в состоянии невменяемости — это не по мне. Поехали, хочу показать тебе красивый водопад и горы. Тебе понравится, мой хороший.
Я оделся, привёл себя в относительный порядок и мы выехали из поместья. Моя голова жутко кружилась и знобило.
— Я хочу соленые помидоры в сладко-соленом рассольчике. Давай, заедем в супермаркет. Умираю, как хочу, — проговорил я.
— Магглы называют это похмелье. Ты прав, малыш, помидоры маринованные и огурцы весьма помогают от этого недуга. А ещё беременные любят их, когда вынашивают дитя. Когда-нибудь, я надеюсь, в скором времени ты тоже будешь носить нашего с тобой малыша.
Я покраснел и отвернулся. О чем это он? Я сподоблюсь носить в себе ребёнка Драко? Да он же не любит меня? Но могу ли я отказаться от столь заманчивой перспективы? Малфой, любовь моя. Я втихаря наблюдал за блондином. Он спокойно и уверенно вел свой Ламбаргини, ни тени малфоевской ухмылки на лице, ни превозношения, ни бахвальства — лишь тёплый ответный взгляд.
Мы остановились у супермаркета и купили литровую банку помидоров в собственном соку. Как только я оказался в машине, открыл крышку заклинанием и накинулся на помидоры. Блондин сел ко мне на заднее сиденье и наблюдал, пока я уплетал помидоры, запивая их томатным соком. Надо же, умиляется засранец. Через час мы приехали к водопаду и он действительно оказался прекрасным. Малфой привёл меня к вершине, где распологалась смотровая площадка. Он обнял меня со спины, закрывая собой от крупных ледяных капель, что летели на нас, и я начал немного дрожать.
— Красиво, правда, милый? — спросил он. — Мы немного пробудем здесь. Вечерняя прохлада и холодные капли могут навредить тебе.
Я развернулся в его руках и меня снова обняли.
— Гарри, как ты прекрасен, как же ты дорог мне. Скажи, скажи мне, Поттер, как ты ко мне относишься, что чувствуешь, когда находишься в моих объятиях, когда целуешься со мной, когда я ласкаю тебя? Скажи мне, родной, — горячо и прерывисто шептал Малфой.
— Ты нравишься мне, — ответил я, — и порой я слетаю с катушек, когда ты рядом. Меня тянет к тебе, но уступить тебе я не могу, разве что в алкогольном опьянении. Мне холодно, Драко, пойдем отсюда. Здесь шаткий мост, под нами бездна воды, напоминающая в сумерках страшный котлован. Поехали, надо посмотреть, как там Тэдди.
— А я, Поттер, мечтаю полетать над водопадом на метле, в погоне за золотым снитчем. С тобой полетать, как в школе, помнишь? — улыбнулся Драко и поднял меня на руки, а я обнял его, прижимаясь ближе, чтобы согреться.
Посмотреть на горы и на виноградники мы решили завтра поехать все вместе, устроить пикник на свежем воздухе. Тэдди побегает вместе с Каспианом, да и Нарцисса отдохнет от своих теплиц, кустарников, деревьев и цветов. Во избежание искушения я сел на заднее сиденье белого Ламбаргини, и Драко поехал домой. Солнце почти зашло, где-то ещё краснели верхушки деревьев, но роса не опустилась на траву.