— Ты и Эдвард, вы понравились людям и моим крестьянам. Меня поздравили с хорошим выбором жениха, — вдруг проговорил блондин, а я поперхнулся томатным оставшимся соком от помидоров, который решил допить.
Я поставил пустую банку на пол, подальше от себя и посмотрел на Малфоя в зеркало.
— Я не понимаю тебя, Драко, — сказал я, когда перестал кашлять, — с чего они взяли, что ты и я — пара?
— Конечно, а разве нет? Люди меня любят, они были очарованы ребёнком, и ты им очень понравился. Соседские парни даже заинтересовались тобой, хотели подкатить, но я не дал им и приблизиться к тебе, сказал им, что мы помолвлены.
— Ты им солгал, Малфой! Мы. Не помолвлены. Я не позволю, — возмутился я. — Лжец!
Я отвернулся к окну. Вдруг Драко резко остановил свой Ламбаргини и вышел на улицу. Я опустил стекло и высунулся наружу.
— Малфой, в чем дело? — крикнул я, а блондин пошел по зелёной траве.
Он молчал и просто шёл, опустив глаза долу, а потом сжал ладонями виски и застонал. Я выскочил из машины и побежал за своей любовью, положил руку на его плечо.
— Драко, что случилось? — обеспокоено спросил я, но он молчал секунд пятнадцать, а потом я оказался лежащим на шелковистой траве и задохнулся опьяняющим ароматом цветов, вереска, душицы и тут же выгнулся в руках Малфоя, в его ласковых и желанных руках.
Он с рычанием приник к моим губам и прижал всем своим телом к траве.
— Я не могу больше, зеленоглазый мой лев! Ничего не могу с собой поделать. Когда ты рядом, хочу любить тебя, хочу до удури, до нервного тика, до дрожи, до коликов. Я схожу по тебе с ума, родной мой… хороший мой Поттер.
В мгновение ока я оказался почти голым и меня ласкал руками и губами блондин.
— Ты не можешь, Драко… — прошептал я. — Прошу тебя, Драко…
— Могу, душа моя, ещё как могу, радость моя! Но ты пока не готов принять ни меня, ни моих чувств. Мою любовь…
— Твою похоть? Ты это хотел сказать? — прохрипел я под тяжесть тело Драко. Тяжёлое, самое любимое и желанное тело в мире.
Новый, жадный, бешенный, бесстыдный и раславляющий мозги поцелуй, обрушился на меня, терзая мои губы и раздирая душу надвое.
— Малфой… Прошу тебя, отпусти меня, Драко! Пожалуйста…
— Гарри, если бы я только мог отпустить тебя! — ответил Драко. — Я. Не. Могу. С тобой. Расстаться. Я весь в тебе погряз, увяз в тебе одном до последнего атома. Скажи, милый, неужели ты не чувствуешь меня? Мою душу, мой зов к тебе?
— Мы не должны, Малфой…
— Зеленоглазый мой грифф! Да забудь ты уже все на свете! Полюби меня одного. Гарри, меня и только меня одного люби! Разве я многого прошу? Люби меня, как я тебя! Прошу тебя…
— Я…
— Просто люби меня, мой красивый львёночек! Просто не выпускай из своего плена, Гарри! Мой Поттер…
Руки Малфоя были всюду и страстно ласкали моё тело. Бесстыдные и нежные руки, губы жадные и горячие покрывали меня. То мягко, то яростно целовали, а моё тело плавилось в его руках и огнём горело. Я извивался, стонал и слезы лились из моих глаз, а блондин сцеловывал их и собирал губами, слизывал языком, от чего они лились сильнее. И я не вполне понимал, то-ли вырываюсь из объятий Малфоя, то-ли прижимаюсь ближе, стараясь слиться с любимым, расствориться в нем.
— Драко, прошу тебя… Пока ты не скажешь мне… Не надо…
Малфой застонал, нет, вернее сказать, завыл куда-то в небеса, а потом посмотрел на меня и обжег бешенным, безумным и смеющимся взглядом.
— Гарри, позволь доставить тебе одно лишь удовольствие? Никакой боли и страданий — только нежность и блаженство. Позволь, милый?
— Драко…
Губы блондина сомкнулись на моей плоти и мир перевернулся. Пропали над нами зажегшиеся в небе луна и звезды, трава, кустарники и лес по обоих сторонам дороги. Кругом стало светло как днем, даже светлее и солночнее. Даже не осталось ни Драко, ни меня — одно лишь незамутненное блаженство. Меня накрыл цунами страсти и океан любви. Я как вихрь взлетел к небесам и увидел в нём тысячи шетокрылых Херувимов с лицом Драко Малфоя. Я лежал на ковре из травы и цветов полностью голый, разлетевшись на тысячи искр своей душой. Когда я пришёл в себя, блондин сидел рядом и сыто облизывался, обхватив голову руками. Он сделал мне минет? Малфой был крайне измучен и обессилен. Минуты, секунды назад он довел меня до самого прекрасного и крышесносного оргазма, а сам сейчас страдал от неудовлетворенности.
— Драко… Спасибо, — проговорил я и подполз к любимому.
— Всегда — пожалуйста, — ответил он и положил свою голову ко мне на плечо. — Поехали домой, одевайся, Гарри.
Малфой устал, он был вымотан: черные круги под глазами, бледный и уставший. Мы ехали в машине молча, а когда въехали в имение графа, блондин влетел в дом и сразу поднялся к себе, едва кивнув всем, кто сидел в зале. Гости уже разошлись и сейчас осталась лишь семья и близкие друзья: Северус Снейп, Гермиона с Пэнси Паркинсон и близнецы, Тэдди с Каспианом уже отдыхали. Так как тетушки Женевьевы не было, значит, она их укладывала спать. Нарцисса проводила взглядом сына и переглянулась с зельеваром.
POV. ДРАКО МАЛФОЙ.
#
Это было сущим адом — любить Поттера, быть рядом и не иметь возможности заняться настоящей любовью. Мой гордый и недоступный лев сводил меня с ума постоянно. Вот сейчас мы вернулись с водопада, а по пути я не выдержал — заласкал его до оргазма, сделал минет. Вкусный, терпкий, чистый и действенный, он весь горел в моих объятиях, пока я пил его страсть, выстреливающую мне в рот. Такой Гарри чувственный, горячий и отзывчивый. Я хотел одного — попасть скорее в свою комнату и встать под ледяные струи душа.
Когда мы вернулись домой я почти бегом пошел к себе. Скорее в душ, а после можно и отдохнуть.
Я покорно подставил свою буйную головушку под холодные струи воды, и подумал, что скоро душ станет моей неотъемлемой частью жизни.
— Да, Драко… Эдак, ты скоро помрешь от частого (постоянного) использования ледяного душа. Погибнешь от переохлаждения, а на могильной плите будут красоваться слова: «Здесь покоится Драко Люциус Малфой, потомок древнего рода чистокровных магов, граф и аристократ, умерший в расцвете молодых лет от хронической эрекции и последующего спермотоксикоза». Но ты же понимаешь, что и этот душ помогает тебе все реже и все меньше.
Я вылез из душевой кабинки посиневшим, но по-прежнему сгорающим изнутри.
— Поттер, как же ты не понимаешь, что я люблю тебя. Сегодня я сказал тебе все, о чем думаю и что чувствую. Я узнал, что тоже нравлюсь тебе, мой Гарри. Ты во время оргазма кричал моё имя, а это означает одно — ты любишь меня, иначе назвал бы другое имя, если бы у тебя кто-то был в Англии, — произнес я.
Аппетита не было. Я выпил стакан минеральной воды вместо ужина и лег в постель. Так, теперь надо посчитать овец, или единорогов мысленно. Дойдя до трехсот, я услышал как скрипнула дверь моей спальни, и в комнату вошел Поттер. Длинный халат скрывал его, скорее всего, обнаженное тело. Он сел на мою кровать и посмотрел на меня. В лунном свете глаза брюнета горели изумрудами в обрамлении бриллиантов. Мерлин, как же тяжело видеть его, но ведь он опять меня обманет, как пить дать!
— Гарри, ты чего? — спросил я. — Ты в порядке?
— Нет, Малфой, я совершенно не в порядке. Ты нужен мне сейчас. Я не понимаю, что со мной происходит. Весь мой организм трясет, бросает то в жар, то в холод, тело знобит и я не могу уснуть. Может, ты мне сможешь помочь, разъяснить, что со мной не так? Ты ведь такой умный и опытный. Пойдем, Малфой, посидим в беседке, подышим свежим воздухом.
Он взял меня за руку и повел за собой. Я ринулся вперед и только успел вырубить сигнализацию, а брюнет уже несся вперед, обнимая меня за талию, ласково провел рукой по моей щеке, заглядывая в глаза. Мерлин. Он хочет свести меня с ума? Он остановился на лужайке возле беседки и потянул меня за собой на траву. Поттер уложил меня на природный зеленый ковёр и лег рядом. Он обнял и прижался ко мне, как теплый, пушистый черный котёночек с изумрудными глазками.