Но принять этот коктейль было бы крайне унизительным. Это означало бы признать, что она всё ещё хотела его, даже после того, как он тогда оторвал её от себя, практически раздетую, навешал какой-то лапши на уши о том, что «не стоит спешить», а потом просто растворился в ночи; и больше она его не видела и не слышала. До сегодняшнего вечера.
Выпить этот проклятый любовный напиток означало бы подтвердить, что она всё ещё хотела в него влюбиться. А ей, помоги ей Купидон, в самом деле хотелось в него влюбиться.
Ей хотелось выпить зелье. И больше того, ей хотелось, чтобы оно подействовало. Возможно она и Антикупидон, не подвластный чарам любви, и её обычная сопротивляемость могла быть легендарной, но сегодня вечером её хотелось быть легкомысленной и влюбиться. И устроить себе простое свидание.
Но этого никогда не произойдёт, если только она не опустошит этот бокал.
Однако гордость всё ещё не давала ей совершить этот шаг.
— Это не сработает, — упорствовала она, самоуверенно качая головой, пока неторопливо подходила к столу, на котором стоял напиток. — Ни одно зелье никогда на меня не действовало, и никогда не подействует.
Его усмешка была еще более самоуверенной — человек, абсолютно уверенный в победе:
— Тогда тебе нечего бояться, пей.
Она упёрла руку в бедро.
— А тебе кажется, что я выгляжу испуганной?
— Мне кажется, ты выглядишь… — Он прошёлся взглядом по её телу и с трудом сглотнул. — Ты выглядишь в точности такой, как я тебя запомнил.
Лара с трудом разорвала визуальный контакт; мысль, что он вообще помнил о ней, доставила несказанное удовольствие, гораздо большее, чем ей хотелось признавать. Её взгляд остановился на коктейле. Она так резко схватила бокал мартини, что часть жидкости пролилась на руку.
— До дна! — И начала жадно пить, ещё больше расплёскивая напиток.
Ответ Коннора прозвучал так тихо, что Лара не была уверена расслышала ли она его верно, но ей показалось, что он сказал что-то вроде: «Очень на это надеюсь.»
Она осушила бокал одним залпом. Вкус напитка не оказался неприятным, как это обычно бывает у зелий. Сладкий и мягкий, он слегка задержался на языке.
Лара ждала сигнального покалывания волшебства, но ничего не было.
Никакой искры любви или вожделения. Ну, по крайней мере, ничего нового, кроме того, что она уже чувствовала перед тем, как выпила.
Коннор пристально наблюдал за ней, выискивая хоть малейший признак воздействия напитка. Время шло, секунда бежала за секундой, джаз окутывал их медленной дымкой, а Лара так ничего и не чувствовала. Ни возбуждения, ни трепета, ни жара, ни даже простого чувственного влечения.
— Похоже, не действует, — наконец сказала она, надеясь, что Коннор не расслышит нотки разочарования в её голосе.
— Подождём ещё минутку, — настаивал он.
Он взял её руку и, аккуратно расцепив пальцы, вынул бокал и отставил его в сторону, а затем поднёс её запястье к губам. Его глаза не отпускали её взгляд, когда он принялся медленно слизывать капельки пролитой настойки с её ладони, а затем стал покусывать и посасывать влажную плоть. Кожа вспыхнула, жар начал расходиться кругами от того места, где прикасался его рот.
— Ты чего меня вылизываешь, как кошка? — спросила она, пытаясь отгородиться защитным барьером острых слов.
Но Коннор не отреагировал на обидные слова. Он лишь хрипло рассмеялся и посильнее сжал её запястье, не позволив выдернуть руку.
— Я надеялся вызвать более благородный образ.
Он стал покрывать её руку лёгкими, не слишком целомудренными поцелуями, продвигаясь всё выше с каждым прикосновением. И когда она уже практичесски чувствовала его глубокое дыхание у своего лица, её голова непроизвольно откинулась и губы уже были готовы встретить его рот, Коннор зашёл ей за спину, и его поцелуи продолжили свой путь по её голому плечу. Лара закрыла глаза, но чувствовала движение его губ — вот они прошлись по её лопатке, отодвинули в сторону тонкую бретельку блузки, потёрлись о затылок, а затем припали к чувствительному месту в изгибе шеи. Его дыхание обожгло кожу, и Лара задрожала.
— Ну, думаю теперь зелье наверняка уже действует, — пробормотал он, уткнувшись ей в шею.
— Умм-гум, — согласилась она, одурманенная и разгорячённая. Лара чувствовала себя так, словно её опустили в банку с нитроглицерином, готовая взорваться от малейшей искры. У него определённо был дар в приготовлении любовных снадобий. Вне всяких сомнений.