Это могло быть просто сном, и однажды я проснусь и обнаружу себя снова в России, запертой в той комнате, за четырьмя стенами, с ошейником на шее.
Это мог быть сон.
И я все еще могу жить в кошмаре.
Может быть…может быть…
Я почувствовала его прикосновение к своей щеке. Грубая подушечка его пальца прошлась по моей коже, так нежно. Виктор наклонил голову, и его губы коснулись моих. — Валери.
Мое имя было молитвой на его губах. Я обвила ногами его бедра, и он заключил меня в объятия. — Это правда, милая мышка. Я обещаю тебе.
Слезы наполнили мои глаза, но я поймала себя на том, что все еще улыбаюсь. — Теперь ты можешь читать мои мысли?
— Ты моя женщина. Я могу сказать, о чем ты думаешь и когда ты расстроена.
О Господи. Прямо в мое маленькое сердечко.
— Хорошо, Мистер Романтик. — его улыбка стала шире, и я боролась с желанием закатить глаза. — Слезь с меня. Нам нужно вставать.
Я толкнула его в плечи, и он издал глубокое разочарованное рычание, прежде чем он наконец скатился с меня. Я встала с кровати и поискала свою рубашку. Краем глаза я заметила ленивую улыбку на его губах. — Может быть нам принять душ вместе?
— Хм, нет, даже не думай об этом, Виктор. Этого не будет.
Он фыркнул, но не стал спорить.
— Вы что-нибудь слышали от Эвалин? — спросила Айла со своего места через стол.
Мэдди отрицательно покачала головой. — Нет, с тех пор как я разговаривала с ней несколько недель назад. Вообще-то это было больше месяца назад, и мы не разговаривали, а переписывались. С ней что-то не так. Она сказала, что занята работой, но я чувствую, что что-то не так.
— Когда это было? — спросил Виктор.
— Может быть, шесть или семь недель назад?
Эвалин была сводной сестрой Виктора. Один и тот же отец, разные матери. Кроме того, я слышала, что их матери были сестрами. Я много слышала об Эвалин. Ее все любили, но мне еще предстояло встретиться с ней и поговорить. Девочкам это показалось немного странным, так как они предполагали, что когда Эвалин узнает обо мне, она первым же рейсом вернется домой. Но она этого не сделала, что встревожило Айлу и Мэдди.
— Она никогда так надолго не пропадала, верно?
Айла кивнула на слова Виктора. — Мне это тоже показалось странным.
Виктор сосредоточил свое внимание на человеке, сидящем напротив него. — Николай, ты что-нибудь об этом знаешь?
— Нет, — Николай сказал невозмутимо.
Его темные, напряженные глаза сузились, глядя на Виктора. Он был действительно пугающим, с его ростом и большими размерами. Шрамы делали его почти неприступным. Мне нравилось думать, что если он улыбнется, то будет выглядеть лучше, мягче.
Но я никогда не видела, чтобы Николай улыбался. Я видела тень улыбки, когда он играл с Майлой или держал Ксандера, но в остальном он оставался невыразительным. Он был задумчивым человеком, и это нервировало меня большую часть времени. Айла говорила мне, что Николай-нежный зверь, но я все равно держалась на расстоянии.
Однажды я попыталась заговорить с ним, но это было все равно что разговаривать со стеной. Он лишь несколько раз хмыкнул в ответ, произнес какое-то слово и проигнорировал меня. Я быстро поняла, что Николай не любит разговаривать с людьми. Из всех мужчин он был самым тихим и сдержанным. Он наблюдал за всем, но редко произносил хоть слово.
Краем глаза я заметила, что мой мужчина свирепо смотрит. — Перед отъездом в Россию я лично попросил тебя присмотреть за моей сестрой.
— Я сказал, что буду проверять ее здесь и там.
— Тогда ты должен знать, если с ней что-то не так.
Николай стиснул зубы, и я готова была поклясться, что услышала треск. О боже, это выглядело не очень хорошо.
— Я не гребаная нянька, Виктор, — выдавил он. — Твоя сестра достаточно взрослая, чтобы сама о себе позаботиться. Она не мое дело. Если ты так заботишься о ее безопасности, почему бы тебе не понянчиться самому?
Виктор хлопнул ладонью по столу и начал подниматься.
— Сядь, — суровый голос прозвучал сквозь семейную драму.
Если Алессио Иваншов повелевал, все выполняли это.
— Я хочу, чтобы мой завтрак был без какой-либо драмы, — сказал он спокойно.
— Прекрасно, — Виктор откинулся на спинку стула, но внутри у него все кипело. Я положила ладонь ему на колено и сжала. Он выдохнул рядом со мной, и я не смогла скрыть улыбку. Мне нравилось, как он мог становиться спокойным от моих прикосновений.