Сообщение о съезде большевиков в Лондоне. (Из газеты «Дейли миррор» за 15 мая 1907 г.)
Вероятно, тогдашние впечатления Литвинова в Лондоне были такими же, как у его друга Майского, попавшего в город позже: «Я шел длинными скучными улицами, слабо освещенными подслеповатыми газовыми фонарями… Я переходил безлюдные мосты, под которыми смутно поблескивали черные затененные воды. Я видел «чрево Лондона»… Я слышал крики проституток и наглый смех их пьяных спутников. Я натыкался на тела бездомных нищих, спящих на ступенях закрытых церквей»[131]. Британский писатель С. Себаг-Монтефиоре со ссылкой на Татьяну Литвинову передает рассказ ее отца о том, как в первые дни Сталин, не знавший ни слова по-английски, сцепился в пабе с пьяными матросами. Его выручил Литвинов. который помог отбиться от нападавших и позже утверждал, что только из-за этого Сталин его пощадил. Вождь будто бы говорил ему: «Я не забыл того случая в Лондоне»[132]. Эта история приводится и в поддельных «Записках для дневника» – возможно, она случилась на самом деле и Литвинов после рассказывал о ней не только дочери, но и другим собеседникам.
На самом съезде, открывшемся 13 мая в церкви Братства на Саутгейт-роуд, Литвинов не входил в число 343 делегатов – он был всего лишь гостем съезда, что подчеркивало его по-прежнему невысокий партийный статус. Большинство, вопреки их названию, оказалось у меньшевиков, и они навязали съезду резолюцию о запрещении «эксов» и роспуске боевых дружин. При этом их праведный гнев вызвало не столько то, что большевики пользуются награбленным, сколько то, что они при этом не делятся с товарищами. Для расследования таких случаев и возвращения денег в казну партии была создана комиссия во главе с меньшевиком Георгием Чичериным – так Литвинов впервые увидел человека, ставшего позже его начальником в Наркоминделе. Избранный на съезде ЦК тоже оказался под контролем меньшевиков – в нем впервые не оказалось никого из большевистских лидеров. Из-за бурных споров съезд затянулся и закрылся 1 июня по самой банальной причине – закончились деньги. Взбешенный Ленин не собирался подчиняться меньшевистскому диктату – он перенес работу в созданный еще после предыдущего съезда Большевистский центр, фактически параллельный ЦК.
Сталин и Камо в свою очередь спокойно продолжили подготовку ограбления в Тифлисе. 13 июня боевики средь бела дня напали на дилижанс, перевозивший деньги, в самом центре города – на площади Эриванского (ныне Свободы). Закидав дилижанс и сопровождавших его казаков бомбами, грабители во главе с Камо, переодетым кавалерийским офицером, схватили мешки с деньгами и благополучно скрылись. Точная сумма похищенного неизвестна – какая-то часть прилипла к рукам любивших красивую жизнь абреков. Около 240 тысяч рублей Камо в июле привез в Петербург, а потом в Куоккалу к Красину. Там и выяснилось, что две трети денег составляли крупные 500-рублевые купюры, номера которых были известны властям. Обменять их можно было только в Европе, и в августе Камо попытался сделать это, взяв с собою часть денег. Приехав в Берлин под фамилией Мирский, он пришел к большевистскому связному – уже известному нам Якову Житомирскому, который вскоре выдал его полиции. Чтобы избежать отправки в Россию, хитрый боевик симулировал сумасшествие, да так успешно, что его не смогли раскусить самые опытные немецкие врачи.
Ходили (и до сих пор ходят) слухи, что в тифлисском ограблении лично участвовали Сталин и Литвинов. Если первый находился в Тифлисе и вполне мог наблюдать за происходившим со стороны, то второй был в это время далеко. В начале июня он приехал в Берлин с паспортом на имя Гольденштейна, но узнавший об этом Житомирский выдал и его прусской полиции. Неделю Литвинов провел в одной из городских тюрем – по его воспоминаниям, «самой гнусной и грязной» из всех, где ему пришлось сидеть. Подняв связи среди немецких социал-демократов, большевики смогли добиться его освобождения, и в день злополучного «экса» или накануне он выехал в Париж.
В августе он тем не менее смог – уже с другим паспортом – отправиться в Штутгарт на конгресс II Интернационала в качестве секретаря большевистской делегации, которую возглавлял Ленин. Это позволило ему укрепить отношения с вождем, которому тогда остро требовались преданные кадры. Революция в России окончательно потерпела поражение, что зафиксировал разгон властью оппозиционной Государственной Думы в июне 1907-го. От социал-демократов, как и от других революционных партий, отшатнулось большинство сторонников. Решительные меры премьера Столыпина загнали всех активных революционеров в тюрьму или эмиграцию. Для выработки курса партии в этих условиях на ноябрь была намечена Третья общероссийская конференция РСДРП в Гельсингфорсе. В целях ее подготовки Литвинов вместе с Богдановым отправился в турне по партийным организациям Поволжья.