Пролог.
Шепотом. До дрожи. Хочу лишь тебя. Прости меня. Шепотом. Горьким Как дым Сигареты твоей. Прости меня. Сможешь - добей. Шепотом. Сладким. Как твои губы. Прости меня. Уходишь? Только бы не зря. (Чудинка)
Сознание возвращается медленно. В висках, не преставая, стучит - кровь бьётся в артериях и венах, будто пытаясь расплескаться. Том чувствует, что у него холодные ноги и горячие ладони. Да и сам он, как только что из ванной. Слабость страшная - юноша еле открывает глаза, но повернуть голову ему сил не хватает.
Том Реддл может только смотреть на белый потолок. Он что, в больнице? Хотя, вроде, запаха нет. Того самого, что сможет отличить любой, кто хоть раз был в лечебном учреждении. Кончики пальцев немеют. Том предпринимает попытку пошевелиться, но становится только хуже - тошнота, сопровождавшая его на протяжении всего прошлого дня, теперь переходит в стадию рвоты. Он быстро поворачивается на бок и спазм, скрутивший изнутри, заставляет желудок болезненно содрогнуться. Благо, на полу стоит тазик. Желчь. Не пища и даже не алкоголь, а желчь. Всё действительно отвратительнее некуда! Парень догадывается, что с ним что-то не так, ещё давно, но сейчас все предположения выглядят, скорее, отвратительными фактами.
За окном уже рассвет. Неужели он в пьяном забытье целую ночь?! Или вообще сдох и сейчас находится на том свете? Нет. Там не бывает так херово. Во всяком случае, очень хочется верить в байки о том, что где-то есть покой. Просто покой. Ничто не даётся человеку с таким трудом, как осознание того, что его бросили. Просто плюнули в душу, которая ещё минуту назад была открыта. «Нам надо расстаться...», - слова, сказанные ему почти два года назад, не покидают. Он слышит их снова и снова, всякий раз закрывая глаза, видит её... И её взгляд, который остаётся почти равнодушным, ну, может чуть жалеющий, но от этого все меньше похожий на неё. Лили Эванс отличается от многих тем, что всегда знает, чего хочет, а чего - нет. Тома жжёт, до боли, мысль о том, что у неё всё же кто-то появляется. Причем за его спиной. «Если женщина решает уйти, то это всегда вина мужчины!», - так многие говорят. Но никто в это не верит. И Том тоже не верит.
Том помнит, как они впервые начинают общаться: банально с межфакультетской ссоры зарождается его «большое и светлое чувство», и её - жалость или насмешка, - он до сих пор не может понять, что именно. А ещё помнит, как на её выпускном он, удравший с объявления результатов сдачи экзаменов СОВ, по удачному стечению обстоятельств танцует с ней вальс, заменяя тем самым нерадивого партнера. Тогда многие отмечают у него потрясающую пластику и советуют не бросать танцы. Кто бы мог подумать, что волшебников может сближать совершенно маггловское занятие? И всё бы ничего, если бы не сама Лили, которая всё больше отдаляется. И никакие совместные дела, и планы не могут восполнить пробел, который носит название «магический статус крови». И хоть в Хогвартсе эти различия стараются максимально сгладить, за его пределами всё иначе. И сколько бы он не убеждал себя в том, что сможет преодолеть сопротивление убеждений чистокровных магов, а Лили - наплевать на мнение окружающих её магглов, - реальность диктует свои правила.
Лили Эванс держит его на коротком поводке, даже находясь на расстоянии. Как ей удаётся? Всё просто - она эгоистка. Она думает лишь о себе. И ему стоит поступить также. Так поступают все без исключения. Клин клином, что называется. Равновесие не держится долго. В человеческих отношениях тоже есть свои весы. Когда одна чаша перевешивает другую, то второй не остаётся ничего лучше, чем просто остаться пустой. В сосуде становится пусто, и только другой, полный, может поделиться с ним. Нет никого страшнее и кровожаднее, чем тот, кто пытается заполнить свою пустоту внутри с помощью внутренностей другого. Любящий свободу никогда не лишит близкого человека возможности быть свободным. Любящий никогда не откажется от того, что ему дорого. Или откажется? Том уже знает, что любовь стоит недорого, да и вообще теперь сильно сомневается на её счёт. Есть ли она?
- Том, нам нужно поговорить, - голос заставляет вздрогнуть.
- Я не настроен на общение сейчас, профессор.
- Прости, но это необходимо, - Минерва МакГонагалл проходит в комнату. - Ты вчера снова напился... я... не говорила пока директору Дамблдору, но...
- Но если вам так хочется настучать, то вперёд, - бросает Реддл, не поворачиваясь. - Я опровергать всё сказанное вами не буду. И приму любое наказание.
Минерва беззлобно фыркает.
- Дело не в наказании, Том. Ты видел себя со стороны?
- Не горю желанием.
- Ты всё носишь в себе. Если бы мы могли просто поговорить...
- Уходите, - одно слово, которое он теперь произносит чаще, чем любое другое.