- Мистер Реддл! - Амбридж окликает Тома. Она замыкает цепочку. Они движутся по шаткому деревянному мостику, который и должен их привести к безопасному месту, где установлен портал. - Нельзя ли помедленнее?
Проводник не обращает никакого внимания на тех, кто идет за ним. И если Минерва, хоть и не без опаски, преодолевает мостик, висящий над горной быстрой рекой, то вот Лоя и Амбридж тормозят неимоверно. Первая движется так медленно, словно им к завтрашнему дню нужно попасть в Дурмстранг, а вторая - стоит как вкопанная и причитает. Амбридж без конца зовет Тома, словно это не она должна поддерживать его, а он её. Реддл же не спешит подходить к ней. Он отговаривается чем-то вроде: «Не смотрите вниз и шагайте!». Если бы не маггловские голоса неподалеку, и строгий взгляд проводника из-под густых бровей, то Амбридж могла бы свободно трансгрессировать. Но - нет. Это слишком сложно. По её мнению. Лучше задолбать всех присутствующих своим нытьем. Том злится, и изо всех сил уговаривает себя сдерживаться. В конце концов, устав от Долорес, да и от упреков, вот-вот готовых полезть из уст многоуважаемой Минервы МакГонагалл, Том всё-таки возвращается за Амбридж и ведет её за собой.
Реддл чувствует, как горячая, и не по-девчачьи тяжелая рука Амбридж впивается в его предплечье. Мертвой хваткой. Том уже жалеет, что вообще подписался на всё это - ему крайне неуютно. И ещё становится интересно: понимает ли сама Амбридж, как всё выглядит со стороны? И хоть по правилам этикета, мужчина всегда обязывается подавать женщине руку: при спуске с крутой ступеньки, на сколькой поверхности, на выходе из транспорта, - неважно, где и как, но, обязывается, если он, конечно, воспитан, - то здесь ситуация является, скорее, исключением из правил. Том прекрасно осознает, что к Амбридж на помощь он не торопился по одной простой причине - она его раздражает. Здесь и сейчас. Она его бесит. Выводит из себя одним своим видом. Окажись на её месте Минерва, - Том не сомневается, - он бы без всяких слов подошел и помог, если бы, конечно, она не сделала всё раньше.
И тут, как назло, память так не вовремя подкидывает Тому картинку.
Картинку из его далекого, и теперь даже кажущегося чем-то неправдоподобным, детства...
Первые дни в Хогвартсе не были похожи на сказку. И Том никогда, - ни до, ни тем более - после, - не разделял этого мнения других детей. Он не считал, что «это здорово». И в этом была проблема. Наверное, в этом. А, может, в нём самом. Том понял это, когда ощутил на себе все прелести отношения детей из полных и счастливых семей к ним, к приютским. К круглым сиротам. Дети всегда проверяют друг друга на прочность. Они делают это, скорее, инстинктивно, чем осознанно. Во всяком случае, в первые дни. Это иногда случается, как только Хогвартс-экспресс отъезжает от станции девять и три четверти. Но он, Том Реддл, обошел этот путь. Он прибыл в Хогвартс вместе с Альбусом Дамблдором. Тогда он не понял, как именно это было - вихрь, унесший их так быстро и принесший именно туда, куда нужно. Но знал - это особый способ. И, значит, он, уже испробовавший его, тоже особенный. Или нет? Первого сентября 1964 года он, одиннадцатилетний Том Реддл, встретил своих товарищей по учебе уже на лестнице.
Протиснуться сквозь плотную толпу было сложно. Сначала он действовал по принципу: «просочиться туда, где есть свободное местечко - занять его любым способом», но потом понял - не выходит. И тогда пошел другим путем: «присоединиться к любой кучке - завести разговор - запутать собеседников - вытолкать кого-то за пределы территории - занять место». Том, изредка раз наблюдавший за жизнью диких кошек и голодных собак, которых было возле приюта много, - понял только одно, что нельзя никого жалеть. Иначе - тебя сожрут первым. Однако же и вторая избранная тактика дала трещину - его появление в толпе мальчиков, активно обсуждающих новые метлы, не вызвало никакого «вау-эффекта». Разве что, посыпались вопросы. Мерлин великий, сколько же их было. Том не мог отбиться от пристальных взглядов и постоянных упоминаний влиятельных родственников другими детьми. А ему упоминать было некого. Разве что, мать, которую он уже почти забыл. А говорить про отца, о котором Том знал только то, что именно он, Марволо Реддл, сделал его сиротой - как-то не хотелось.