- Он всё ещё распускает руки? - интересуется Минерва, садясь рядом с девочкой. - Фелиция, если это так, то не вздумай молчать.
- Уже не так, - мямлит она. - То есть, если принесу плохие оценки или, скажем, не вынесу мусор вовремя, то...
- Я сейчас попрошу слова, и если я тебя вызову к трибуне, ты расскажешь всё суду?
- Нет, - девочка закрывает лицо руками. - Не надо. Он меня тогда вообще убьёт. Да и маму подведу. Я буду молчать.
- Зачем?!
- Вам не понять...
- Фелиция, сколько раз мы с тобой уже разговаривали на эту тему? - хмурится Минерва, сдёргивая с переносицы очки. - Я тебе говорила, что пока ты молчишь, судья не сможет ничего предъявить твоему отцу. А предъявить нужно. Нужно сделать всё, чтоб его наказали. Понимаешь? Такие люди, как он, должны понимать, что есть законы и рамки.
- Мама сказала, что если его лишат прав, то она от меня тоже откажется...
МакГонагалл внутренне негодует, но внешне лишь безразлично фыркает и отходит к своему месту. Запуганные люди очень часто прикрываются чем угодно, даже до абсурдности нелепыми формулировками, лишь бы не высовывать голову из песка. Глядя на мать Фелиции можно было сказать, что она не любит ни себя, ни своего ребёнка. Ни капли. Больше десяти лет она гробит девочку, которая вовсе и не виновата в том, что кто-то залетел и не принял ответственного решения раньше, чем ребёнок появился на свет. Минерва МакГонагалл ненавидит таких женщин.
Когда к трибуне вызывают отца Фелиции, то мужчина начинает нести такую белиберду, что у МакГонагалл волосы встают дыбом - он пытается убедить суд в том, что всё осознал и готов стать для девчонки самым лучшим отцом в мире. Это просто смешно. Минерва еле сдерживается - Кевин Фрай не даёт никому встревать и выслушивает мужчину так внимательно, словно уже получил на лапу. Затем на вопрос: «Когда в последний раз вы бывали на родительском собрании в школе и интересовались успеваемостью дочери?» он отвечает, что «был совсем недавно», возмущённая Минерва вскакивает и кричит:
- Да это ложь! Очнитесь!
Судья бросает на неё строгий взгляд и стучит своим молоточком по кафедре.
- Тишина в зале! Сядьте немедленно, мадам МакГонагалл, пока я не применил санкции. Вам было мало в прошлый раз?
- Никак нет, Ваша честь...
Минерва смотрит на него с негодованием - в прошлый раз она всего лишь также попыталась сказать, что он совершает ошибку, отдавая мальчишку-сироту с синдромом Дауна людям, не способным нормально к этому относиться. А ещё Минерва помнит, что если бы не поддержка из Прокуратуры, то её могли бы запросто привлечь за действия, расценивающиеся, как провокация в зале суда. Но не все дела МакГонагалл так плохи: совсем недавно она спасает двух братьев от пьющей матери и находит им хорошую семью, сумев убедить в этом и других. А за год до этого она отыскивает родителей у девочки, потерявшей память, которую вытащили из-под завалов рухнувшего дома - родители уехали в командировку, а за девчонкой приглядывал дядька, погибший в том развале.
- Продолжайте, мистер Браун, - судья улыбается секретарю, и та снова быстро печатает на пишущей машинке всё слова, произнесённые человеком у трибуны. - Вы устроились на постоянную работу?
- Да, Ваша честь. Я с неё и не уходил.
- А ваша супруга нашла занятие, кроме распития алкогольной продукции?
- Да, Ваша честь. Мы теперь работаем не покладая рук.
Минерва садится на место и сжимает кулаки. Отец Фелиции строит из себя примерного семьянина и говорит, что после последнего инцидента, когда ему в руки после очередной пьянки попала бумага от Комиссии с угрозой лишить его родительских прав, он всё понял и теперь будет делать всё возможное, чтоб исправиться.
Затем к трибуне выходит сама девочка. Судья просит задавать ей вопросы сперва штатного прокурора, а затем и Минерве дают право голоса.
МакГонагалл старается не давить на Фелицию, но в её голове всё ещё стоят те слова девчонки: «Мама сказала...». Она старается не выходить из себя и не начинать в сотый раз распинаться о том, что всё это - ложь. И что Фелиция не должна бояться того, что «сказала её бестолковая мать». Минерва, умудрённая горьким опытом, действует крайне осторожно - спугнуть ребёнка нельзя. Иначе она совсем закроется и помочь будет невозможно. На все вопросы Фелиция отвечает односложно: «Да» или «Нет». Судья не сможет выстроить для себя ситуацию, как она есть на самом деле, если будет слышать только это. Минерва решается на отчаянный шаг - она нагибается поднять свою ручку и быстро что-то шепчет на грани слышимости, глядя в глаза Фелиции. Этого действия никто не понимает, если бы вдруг даже начали приглядываться - ну выпала ручка, с каждым бывает.