— Шо в дар прыне́сла, Веда?
— Вот так бы сразу, а то ноги уже задубели. — Пробормотала себе под нос.
Хранитель посмотрел на мои голые стопы, эти любят, когда все по правилам. А я подняла горшок и протянула ему в руки.
— Шо гэ́та?
— Мед. Попробуй.
— Мед? — Удивился мертвец.
И я его удивление понимаю. Тут многие этой сладости в глаза не видели. Я уже сама подумала завести пару ульев в хозяйство, вот только как этих пчел содержать, понятия не имела. А брать женщину в обучение ни один из пасечников не хотел. Все дружно говорили, где место бабы, и что ее ничему, кроме как, детей калыха́ть да кашу варить научить нельзя.
— Мед. Сладкий. Попробуй.
— Целое состояние. Видать, си́льна на́да.
— Сильно. — Кивнула. — Можно?
Чарга́вы опустил указательный палец в горшок, и намазал липкой жижей то, что когда-то называлось губами. Не знаю, почувствовал он вкус меда или нет, но кладбищенская калитка со скрипом распахнулась, и я смогла переступить невидимую грань между мирами.
— Ты такая мале́нькая. Демона не призовешь. Ведьмы ныне слабые. Раньше, когда я жил, им по пять надо было каб демона насытить. А ты одна. Тебя самый примитивный бес до дна высосет, и не спасешься.
Последнее наставление хранитель сказал, опуская второй палец в горшок. Снова вымазал губы в меду и продолжил:
— А так и хорошо, что высосет. Мое место займешь. А я уйду. Вишь, что уже остало́сь?
Покойник поднял ногу, и ступня осталась стоять на земле, рядом с гнилым кладбищенским яблоком. Хорошо, что покойники со временем теряли не только конечности, но и эмоции. Иначе пришлось бы тратить время на истерики, а времени этого у меня было не так уж и много.
Я молча пошла в центр кладбища. Хранитель с медом остался стоять у поросшего травой кургана. А я шла между просевшими могилами, стараясь не наступать на чужие захоронения. Вообще, покойникам, когда-то нашедшим здесь приют, уже было все равно. Они давно переродились и потеряли связь с Мархаратом, но уважение к могилам у меня осталось от бабушки. Так что я просто внутренне не хотела осквернять память неизвестных мне людей.
Сделав ровно три круга по погосту, нашла более-менее подходящую площадку в самом центре и начала готовить ритуал, не веря, что решилась участвовать в этой дичи. Я, которая родилась в нормальном мегаполисе, сейчас всерьез собираюсь призвать демона на заброшенном кладбище! Эх, знала бы моя покойная бабуля, во что встрянет ее внучка!
Вздохнула, поправила волосы, еще раз прокляла то утро, когда очнулась в этом средневековье, и начала выставлять свечи по углам импровизированного алтаря. Свечи были страшненькими, с проплешинами сухих трав, восковыми подтеками и царапинами от циновки. Сколько ни пыталась сделать их красивыми, не получалось. К счастью, внешний вид свечей на ритуал по вызову демонов никак не влиял.
Когда все было готово, сняла защитные амулеты, которые отлично работали с мелкой нечистью, и посмотрела на луну. До начала ритуала оставалось минут пятнадцать или двадцать. Часов, естественно, у меня не было, приходилось ориентироваться по небу. К слову, большинство магических ритуалов проводилось под луной не из-за мистических свойств небесного тела, а просто потому, что ночью это самый простой способ ориентироваться во времени. По крайней мере, в Мархарате.
Как только луна полностью округлилась, я сбросила с себя платье, босыми ногами встала в центр алтаря, кончики пальцев опустила в блюдо с красной краской, сделала глубокий вдох, закрыла глаза и начала бормотать старое заклинание. Заклинание было универсальное для всех видов нечисти: от беса до демона. Главное, четко представлять того, кого вызываешь. Ну и знать, как ты от этого существа будешь защищаться. Вот никогда бы не подумала, что когда-нибудь придется этим заклинанием воспользоваться. В мире людей у меня бы и мысли не возникло кого-то вызывать. Да и занятие это было бесполезное. Бабуля говорила, что для потусторонних сил люди были недоступными. Мощный барьер человеческого неверия давал нам защиту от демонов, не давая им просочиться в физическое пространство. Максимум, на что они могли рассчитывать: пугать людей битой посудой и влиять на психику. Неверие, правда, по словам бабуленьки, закрывало вход и светлым сущностям. Но они людям тоже не всегда добро желали и, зачастую преследовали свои цели. Поэтому ни одна уважающая себя ведьма не открывала двери в нашу реальность потусторонним силам, а ходила к ним сама, если было нужно, черными тропами.