Весь последующий путь стал тонкой игрой. Волков пересел в карету графа. Он кратко, по-военному четко, обрисовал ситуацию: открытое противодействие канцлера Брудервальда, пытающегося собрать ландтаг для поддержки своей власти, саботаж казначея Амциллера, двусмысленная позиция майордома Вергеля. Он упомянул о «сетях влияния» Брудервальда среди знати, но опустил детали о бургомистре Кримле – скрытый козырь. Лерхайм слушал внимательно, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, демонстрируя глубокое знание местных кланов и их слабостей. Его замечания были точны и полезны, но Волков чувствовал, как граф оценивает не только ситуацию, но и его, Волкова, способность управлять ею.
Лерхайм не допрашивал, а беседовал, умело выуживая информацию о силах Брудервальда, настроениях знати, ресурсах Оливии, осторожно зондируя планы Волкова. Он делился своими соображениями о ключевых фигурах Винцлау, его оценках были точны и беспристрастны. Волков отвечал сдержанно, но не уклончиво, понимая, что ложь или умолчание будут сразу замечены этим профессионалом. Он чувствовал не раздражение от глупости, а напряжение от противостояния равному противнику на поле, где сила шпаги уступала силе интриги.
Боль под ключицей то затихала, то снова давала о себе знать – не от пренебрежения, а от тяжести двойной ноши: открытой угрозы Брудервальда и Тельвисов и скрытого, но мощного давления "союзника" Лерхайма. Он думал о Оливии, об Агнес, которая теперь ехала одна, о демоне Викторе. Швацц превращался не просто в поле битвы, а в гигантскую шахматную доску, где ему предстояло играть сразу против нескольких гроссмейстеров. Генерал Фолькоф фон Эшбахт поправил первязь своего меча. Игра началась, и ставки были выше жизни.
Глава 17. Прибытие в Змеиное Гнездо
Швацц предстал перед ними серой громадой за зубчатыми стенами. Воздух был пропитан запахом дыма, речного ила и скрытого напряжения – словно город затаил дыхание перед бурей. Карету графа фон Лерхайма сопровождали стяги с его личной геральдикой – черный ворон на золотом поле. Знак старого, влиятельного, но не правящего рода. Этот выбор Волков отметил про себя: Лерхайм играл в длинную игру, где открытая демонстрация герцогской мощи могла стать помехой, а собственный, уважаемый авторитет – преимуществом.
Дворец маркграфов, некогда символ могущества Винцлау, казался подавленным самой этой тяжелой серостью. Гвардейцы у ворот выглядели ненадежными, их взгляды бегали, не задерживаясь ни на ком подолгу. Внутри царила атмосфера затаенного страха и неуверенности, витавшая в прохладном воздухе каменных галерей. Шепотки придворных стихли при их появлении, уступив место преувеличенно вежливым поклонам, в которых читалось больше подозрения, чем почтения.
Оливию фон Винцлау Волков застал в малом тронном зале. Она сидела прямая, но бледная, словно выточенная из мрамора. Глаза, однако, горели прежней волей, лишь подернутой усталостью. Рядом, в тени колонны, стояла Агнес – в скромном платье серого цвета, с корзинкой сушеных трав. Ее появление было незаметным, но для Волкова – глотком воздуха. Их взгляды встретились на мгновение – обмен пониманием, тревогой и готовностью.
- Генерал Фолькоф, барон фон Рабенбург, – голос Оливии звучал ровно, но в нем слышалась искренняя теплота. - Вы вернулись. Слава Богу. Затем ее взгляд скользнул на Лерхайма. - Граф фон Лерхайм. Это... неожиданная честь. В ее тоне промелькнула настороженность. Она знала репутацию старого лиса.
- Маркграфиня, – Лерхайм склонился с безупречной, почти отеческой учтивостью. - Его Светлость герцог Карл Оттон, глубоко озабоченный стабильностью Винцлау в это непростое время и вашим личным благополучием, счел необходимым направить меня для оказания генералу Фолькофу всей необходимой поддержки в его важной миссии. Мы здесь, чтобы служить интересам маркграфства и мира в регионе. Его слова были медом, но подтекст ясен: герцог напоминает о своем "интересе" и прислал наблюдателя высшего уровня.
Оливия кивнула, сдерживаясь. - Благодарю Его Светлость за заботу. И вас, граф, за готовность помочь. Полагаю, генерал Фолькоф ознакомил вас с текущим положением дел. Она ловко перевела стрелки на военного, подчеркивая его главенствующую роль в миссии пока что.
- Ваша Светлость, – обратился граф к Оливии, его голос сохранял учтивость, но в нем появилась деловая нота, – если вас не затруднит, я бы хотел выслушать вашу оценку обстановки. Это – ваш город, и вы знаете его лучше, чем барон.