Лерхайм побледнел. - Ваша Светлость… Вы знаете, кого они прочат?
Оливия отвела взгляд, сжимая в руке кружевной платок. - Я… я не хочу гадать вслух. Но человек этот… он им близок. Очень близок. И для меня он неприемлем. Совершенно.» Она встретила взгляд Лерхайма, и в ее глазах читался страх. - Барон прав – это будет концом моей власти. И угрозой для моих детей. Ее голос стал тише, но отчаяннее. - Они уже чувствуют себя здесь вольготно. Челядь ворует и огрызается, потому что видит: хозяйку не уважают ее же министры! Каждый холоп чует бессилие господина!
Волков подошел ближе к столу, опираясь на спинку кресла, где сидел Лерхайм. - И это не просто хаос, граф. Это система. Казначей ворует казну. Майордом покрывает воровство кастеляна и слуг. Канцлер готовит мятеж под видом "законного собрания сословий". Они связаны круговой порукой. За каждым – влиятельные кланы. Его взгляд скользнул по Оливии. - Они считают Ее Высочество… некомпетентной женщиной, которой можно манипулировать. А юного жениха – мальчишкой, неспособным им противостоять.
- Вокруг трона образовались три круга влияния, – тихо, но четко произнесла Оливия. Она подняла руку, загибая изящные пальцы один за другим:
- Первый — Дворянство Старого порядка. Это Гогенвальд, фон Лефельс, Рутенштейн. Люди, чей вес измеряется не доверием народа, а количеством печатей на родословной. Они не признают женщину у власти. Для них моя кандидатура — временное неудобство. Они поддержат жениха из своей среды. Они против Сигизмунда, юного племянника герцога Карла.
- Второй круг — Церковь. Архиепископ Готфрид, слабый, податливый, давно окружён "духовными дочерьми" и просителями. Через него идут послания из Ланна. Вижу, как растёт влияние архиепископа Вильгельма из Ланна. Он хочет сделать из Швацца витрину своего господства. Не духовного — политического. Его целью было бы правление благочестивого мужчины под сенью его креста. Она опустила руку.
- И третий круг — купечество. Бюргерская верхушка Швацца. Это сложнейший узел. Они делят симпатии между мной и противниками. Кто-то поддерживает меня из страха перед гражданской войной, кто-то — потому что им выгоден новый порядок. Но основа их лояльности — выгода. Если мое влияние ослабнет, они отвернутся. Если усилится внешний кандидат — присягнут ему.
- Упомяну и армию, – добавил Волков мрачно. - Войска маркграфства — это два полка, примерно 3000 человек. Командующий Фрейснер – друг покойного маркграфа, но формально подчинен канцлеру. Армия вмешиваться не будет.
Лерхайм выпрямился, его лицо выражало решимость. - Его Высочество герцог не потерпит такого пренебрежения к договору и к личности своей невестки! Но… – он повернулся к Оливии, – Ваша Светлость, как вы намерены действовать? Пассивность лишь укрепляет их уверенность. Барон упоминал о ваших шагах сегодня…
В голосе Оливии появилась нотка гордости, и она бросила благодарный взгляд на Волкова. - Я пыталась следовать советам барона. Вызвала казначея – он сбежал. Потребовала у кастеляна опись и розыск платья – получила отговорки. Поговорила с Вергелем о кастеляне – он его покрыл. Горечь вернулась. - Это был… тест. И он показал: все они – против меня. Открыто или исподтишка. Однако ее голос окреп, наполнившись решимостью. - Но… я вызвала прокурора. Приказала начать розыск и дознание в отношении Бьянки ди Армачи и кавалера Гейбница. Изменников! Тех, кто предал меня Тельвисам, а потом лгал здесь, что я "гощу по своей воле"! Павшие на мосту рыцари требуют отмщения!
Волков кивнул, в его взгляде мелькнуло редкое одобрение. - Это правильный ход, Ваша Светлость. Сильный. Это заставит их задуматься. Показало, что вы не намерены молчать. Измена – единственное, что может хоть как-то их напугать. И это начало. Начало сопротивления.
- Это существенно, – Лерхайм делал быстрые заметки в небольшой книжечке. - Розыск изменников – ваше безусловное право и обязанность. Это легитимное действие, которое они не смогут легко оспорить. Это вбросит камень в их стоячее болото. Он отложил книжечку. - Я немедленно сообщу обо всем Его Высочеству. Герцог должен знать истинное положение дел. Ожидайте инструкций и… возможно, усиления вашей личной охраны в ближайшее время. Он повернулся к Волкову. - Барон, ваши люди еще в лагере?
- Да, – ответил Волков коротко. - И никуда не денутся, пока я не буду уверен в безопасности Ее Высочества здесь. Завтра я переведу их в городские казармы. Холодная усмешка тронула его губы. - Любые "жалобы бюргеров" на моих солдат будут рассматриваться… со всей строгостью военного времени. Его взгляд стал жестким. - Швацц внешне богат, граф, но политически – гнилой орех. Сеньоры обнаглели от безнаказанности, бюргеры из Туллингена, ограбившие нас, разъезжают по дорогам как господа, а челядь ворует у своей госпожи. Это не земля, это пир во время чумы под управлением воров.