- Мудрое соображение, граф, – кивнул Волков. – Обязательно доведу до сведения маркграфини. Хотя... – он взглянул прямо на Лерхайма, – прежде чем говорить о браке, нужно укрепить ее авторитет. Согласие, вырванное под давлением, дискредитирует и ее, и будущего супруга, и самого герцога как опекуна. Хаос на ландтаге нам не нужен. Легитимность – ключ.
Лерхайм замер на мгновение, его глаза сузились, ловя подтекст. Затем он улыбнулся, слишком широко. - Разумеется, генерал. Легитимность превыше всего. Герцог желает лишь стабильности для Винцлау. Мы полностью доверяем вашим... методам убеждения. Он поднялся. - Благодарю за беседу и столь ценную информацию об Амциллере. Будем бдительны. Уходя, он бросил едва заметный взгляд на Мейера. Тот кивнул почти незаметно, пальцы быстро пробежали по пергаменту. Волков проводил их взглядом. Видимость союза держалась, но стена недоверия росла с каждым днем.
Тени и Зелья: Тайный Фронт Агнес
Пока Волков вел политические баталии в кабинетах, Агнес царила в полумраке своей лаборатории – переоборудованной кладовой с запахами сушеных трав, кореньев и чего-то неуловимого, как запах воздуха после удара молнии. Перед ней стояла Оливия, бледная, но собранная.
- Пейте, Ваша Светлость, – мягко, но настойчиво сказала Агнес, подавая кубок с дымящейся жидкостью цвета темного янтаря. – Это не только от тревоги. Укрепляет волю, как сталь в горниле. И защитит... от иных ядов. Ее взгляд был серьезен. Они обе знали, о каких "иных" ядах шла речь.
Оливия сделала глоток, поморщившись от горечи, но почувствовала, как теплая волна силы растекается по телу, отгоняя тень усталости. - Спасибо, Агнес. Без тебя я... не справилась бы.
- Ты сильнее, чем думаешь, Оливия, – ответила Агнес, не используя титул в уединении. – Но враг хитер. И не только в лице Брудервальда. Холодный взгляд... он здесь. Следит. За тобой. За ним. Она кивнула в сторону кабинета Волкова.
Дверь приоткрылась, вошла Эльза, старшая и самая преданная из горничных Оливии, дочь бургомистра Кримля. Ее лицо сияло благодарностью. - Госпожа Агнес! Маленькая Лизхен... она впервые за месяц уснула без кошмаров! И кушает! Отец... он не знает, как вас благодарить! Глаза Эльзы блестели слезами счастья. Исцеление анемичной младшей сестры от, казалось бы, неизлечимого недуга руками Агнес купило не просто лояльность – фанатичную преданность семьи Кримля.
- Пусть крепнет, дитя, – улыбнулась Агнес, но глаза оставались серьезными. – А теперь, Эльза, слушай внимательно... Она начала шептать, давая указания. Через сеть таких "благодарных" – вылеченных горожан, их родственников, слуг, купленных не только золотом, но и чудесным исцелением – Агнес плела невидимую паутину сбора информации. Эльза, а через нее и сам бургомистр Кримль, обожавший младшую дочь, стала ключевым звеном. Вскоре на стол Волкова ложились донесения: о тайной встрече Майордома Вергеля с агентом еретиков в таверне "Золотой Телец"; о скрытых долгах барона Штейнберга, делающих его уязвимым для шантажа Брудервальда; о шепоте среди цеховых старшин, недовольных засильем знати и готовых поддержать сильную руку маркграфини... если она даст гарантии. Кримль, используя свои рычаги в Городском Совете, стал ценнейшим источником, отражающим пульс города – гнев, надежды, страх.
Точечные Удары и Ответный Вызов
Вооруженный данными Агнес, Волков начал методично ослаблять хватку Клики. Его действия были точны, как удары кинжалом в темноте.
Клика почувствовала ослабление почвы под ногами. Ответ не заставил себя ждать. На следующий день, во время формального приема в зале городской ратуши, барон Брудервальд поднялся. Его голос, усиленный акустикой зала, прозвучал громко и четко, заглушая шепот:
- Достопочтенные господа! Доблестные представители Городского Совета! – Он обвел взглядом собравшихся, задерживаясь на бледном лице Оливии и каменном – Волкова. – Тяжелое бремя управления в смутные времена лежит на плечах нашей юной маркграфини! Мы, верные вассалы и граждане Винцлау, не можем оставаться безучастными! Видя трудности и желая обеспечить стабильное и достойное будущее нашей земли, я, как старейший и наиболее уважаемый член Совета, объявляю о созыве Ландтага Винцлау! Через десять дней! В этом самом зале! Мы обсудим насущные проблемы маркграфства и найдем решение, угодное Господу и Императору! И ключевым вопросом станет обеспечение преемственности власти через достойный брак нашей светлейшей госпожи! Пусть голос разума и долга звучит громко!
Тишина, повисшая после его слов, была оглушительной. Затем взрыв шепота. Это был не просто вызов. Это был ультиматум. Объявление войны. Оливия вцепилась пальцами в подлокотник кресла, стараясь сохранить достоинство, но губы ее дрожали. Волков стоял рядом, неподвижный, как статуя. Его глаза, холодные и неотрывные, были прикованы к торжествующему лицу Брудервальда. Игра в тонкие маневры закончилась. Теперь поле боя было размечено. До Ландтага – десять дней. Десять дней до часа "Х", когда должны были сойтись все нити: политические амбиции, судьба Винцлау, месть демона и последняя надежда Волкова защитить Оливию от тени, уже нависшей над Шваццем. Воздух в зале стал густым от предчувствия бури.