— А Призрак что, у себя сейчас? — поинтере совалась она.
— Нет!
Загремели спички в коробке, послышалась какая-то возня, а потом…
— Теперь можешь смотреть госпожа Ягг!
Нянюшка открыла глаза.
Цвет и свет сплылись в одно пятно, а потом приняли четкие очертания — сначала в ее глазах, а потом, наконец, и в голове.
— Ух-ты, — только и смогла выговорить нянюшка. — Ухты-ухты-ухты…
Сияли свечи — большие и плоские, которые обычно используют для освещения сцены. Они помещались в плавающих сосудах. Излучаемый ими свет был мягким, он струился над помещением, словно сотканный из водяной мороси.
Играл на клюве огромного лебедя. Отражался в глазах гигантского, вынырнувшего из воды дракона.
Нянюшка Ягг медленно повернулась. Она не могла похвастаться длительным знакомством с оперой, но ведьмы быстро схватывают новое, поэтому она мгновенно узнала и крылатый шлем Гильдабруны из «Кольца Бабалунгов», и полосатый шест из «Псевдополисского цирюльника» и лошадь со скрытым люком из «Волшебной лютни», и вообще…
…И вообще, это была сплошная опера, сваленная в кучу. Как только глаз несколько осваивался со всем этим великолепием, сразу замечалась и облезающая краска, и подгнившая штукатурка, и общая атмосфера папье-маше. Дряхлые декорации, схваченные на живую нитку костюмы —все это свалили здесь за общей ненужностью.
Впрочем, нет. Здесь это кому-то было нужно. Да, были признаки дряхления, но были и робкие заплатки, признаки недавнего ремонта, и пятна недавно нанесенной краски.
На единственном крохотном пятачке, не занятом старыми декорациями, располагалось нечто вроде стола. Вдруг до нянюшки дошло, что у стола имеются клавиши, а на крышке его аккуратными стопками сложены листы бумаги.
Уолтер, широко и горделиво улыбаясь, следил за сменой выражений на ее лице.
Нянюшка быстро направилась к необычному предмету.
— Это ведь фисгармония, верно? Маленький орган?
— Верно госпожа Ягг!
Нянюшка взяла один из бумажных листков. Шевеля губами, она про себя читала строчки, выведенные аккуратным, каллиграфическим почерком.
— Это что, опера о котах? — не поверила она. — Ни разу не слышала, что бывают оперы о котах.,.
На мгновение задумавшись, она добавила про себя: «Хотя почему бы и нет?» Чертовски хорошая идея. Если задуматься, в кошачьей жизни очень много от оперы.
Она перелистала другие стопки.
— «Парни и тролли»? «Пунсторонняя история»? «Отвороженные»? «Семь гномов для семерых гномов»? Что все это такое, Уолтер?
Присев на табуретку, она стукнула на пробу по паре клавиш. Всякий раз ответом был звучный скрип. В нижней части фисгармонии были две большие педали. Нажимаешь на них, они задействуют мехи, и эти поношенные клавиши рождают на свет нечто, имеющее к органной музыке такое же отношение, какое слово «дрянь» имеет к ругательствам.
Так, значит, именно здесь Уол… именно здесь и скрывался Призрак, подумала нянюшка, прямо под сценой, окруженный отслужившими свое декорациями старых представлений; здесь, под огромным помещением без окон, в котором вечер за вечером эхо от музыки, песен и безудержных эмоций никогда не стихало окончательно, но оставалось внутри, в этих стенах. Призрак тут работал, и ум его был открыт, как колодец, и наполнялся оперой. Опера входила в его уши, а сознание, переработав ее, выдавало нечто свое.
Нянюшка понажимала на педали. Ссохшиеся пазы с шипением выпускали воздух. Она попробовала извлечь несколько нот. Результат получился пронзительный. Но ведь иной раз, подумалось ей, старая ложь — это и в самом деле новая правда, а размер действительно не имеет значения. Важно то, что в конце концов получается…
Уолтер наблюдал за ней, ожидая реакции.
Она взяла еще одну кипу листков. Посмотрела на первую страницу. Но Уолтер, перегнувшись через плечо нянюшки, выхватил партитуру у нее из рук.
— Эта еще не закончена госпожа Ягг!
Опера все еще гудела. Половина зрителей вышла наружу, а вторая половина предпочитала отираться внутри, на случай дальнейшего развития событий. Оркестранты толпились в своей яме, готовясь требовать Премиальные За Игру Под Страхом Призрака. Занавес опустили. Кое-кто из хора оставался на сцене; другие отбыли, чтобы принять участие в погоне. Царила наэлектризованная атмосфера, характерная для моментов, когда нормальное течение цивилизованной жизни нарушается коротким замыканием.
Агнессу кидало от одного слуха к другому. Призрака изловили, и им оказался Уолтер Плюм. Призрака поймал сам Уолтер Плюм. Призраку удалось скрыться. Призрак мертв.
Повсюду вспыхивали споры.
— А я все равно не могу поверить, что это был Уолтер! Да вы подумайте сами… Уолтер?
— А что будет с шоу? Нельзя ж его вот так взять и остановить. Мы никогда не останавливаем шоу, даже если кто-то умирает…
— О, когда кто-то умирал, мы все-таки прерывались…
— Ну да, но ровно на то, чтобы убрать тело со сцены!
Агнесса зашла за кулисы и чуть не споткнулась обо что-то.
— Прошу прощения, — автоматически произнесла она.
— Это всего лишь моя нога, — ответил голос матушки Ветровоск. — Ну и как тебе жизнь в большом городе, Агнесса Нитт?
Агнесса повернулась.
— О… привет, матушка… — промямлила она. — И здесь я не Агнесса, спасибо, что поинтересовалась, — добавила она несколько более вызывающе.
— Хорошая работа — быть чьим-то голосом?
— Я делаю то, что хочу делать, — ответила Агнесса и гордо расправилась во всю ширь. — Вам, ведьмам, меня не остановить!
— Но ты как будто стоишь в сторонке, — спокойно ответила нянюшка— Пытаешься стать частью, а потом вдруг оказывается, что ты опять смотришь на себя глазами других людей. Так никому и не веришь, да? И всякие мыслишки мучают?
— Замолчи!
— Ага. Так я и думала.
— Во всяком случае, в мои намерения не входит стать ведьмой, благодарю покорно!
— Ты вот кипятишься, а сама понимаешь: тебе ведь от этого не убежать. Ты станешь ведьмой только потому, что ты уже ведьма. А если ты сейчас отвернешься от него, то и не знаю, что станется с Уолтером Плюмом.
— Так он жив?
— Живехонек.
Некоторое время Агнесса молчала.