Вряд ли додик фестивальный имеет привычку носить по ночной академии огнестрельное оружие. Да и не похож он на Джеки Чана, чтоб вешалками, скамейками, швабрами и прочим подручным хозяйственным инвентарём начищать противникам грызло.
Выбор оружия и мои логические доводы подтвердились сразу же.
Так уж получилось, что свои клинки мы извлекли одновременно. Предпочтение моего оппонента — тоже нож. Его он извлёк из-под полы относительно длинного мужского пиджака.
Что, опять же, странно. На часах глубоко за полночь, юноши и девушки высыпались в коридор на шум, галдя, в ночных рубашках (некоторые девчонки, как наши Катя и Настя, даже босиком: на шухере забыли про тапочки). А этот кадр при полном параде. Белый китель-пиджак, белые брюки, белые туфли…
Хотя, в его случае, они быстрее тапочки.
— Едва ли чернь хоть что-то знает о чести и её кодексе, — с наигранным равнодушием произнёс Бесчестных. — Потому оповещаю при свидетелях, чтоб потом никто не посмел раскрыть и рта. По правилам дуэльного кодекса первый удар за оскорблённым, коим себя, безусловно, считаю по праву.
— Да на здоровье, — пожал плечами я. — Чем бы дитя не тешилось, абы не плакало.
— Дуэлянты на рубежи! — лязгнула Вета. — Удаление три метра для ножевого боя! Сатисфакция по смерти оппонента! Победитель получает жизнь… и меня в жёны!
Мощное заявление. Особенно оглашённая награда. Вон, дебич уже лыбу давит оттого, что почувствовал себя одной ногой у алтаря.
Дистанция между нами составляла все пять. Но оба остались на своих местах. Мне было лениво двигаться как таковому (прошедшая ночь без сна давала о себе знать). Противник же, по ходу, посчитал ниже своего достоинства двигаться мне навстречу в то время, когда я стою смирно.
— Дмитрий Пелагиевич, — равнодушным голосом оповестила Бесчестных Ветрана. — Вы лишены своего секунданта. Дуэльный кодекс требует его безусловного наличия. Ведь, кто-то же должен засвидетельствовать соблюдение правил проведения боя и вашу скоропостижную кончину.
Тот презрительно поморщился.
— Он мне не понадобится… — только и сказал он.
Девушка обернулась к толпе.
— Судари и сударыни! Не найдётся ли средь вас смелых, кто взвалит на себя неблагодарную ношу секунданта? Клятвенно обещаю именем рода Морозовых, что сие никоим образом не повлечёт за собой каких бы то ни было последствий или санкций со стороны моей семьи!
Это что такое сейчас было? Типа, Морозовы тут заместо мафиозной якудзы? Втихаря делишки проворачивают с неугодными? Или это такая не слишком удачная шутка на сонную голову?
— Хотя, кого я спрашиваю… — уже тише ответила сама себе Ветрана. — В самом-то деле, это же Императорская Академия. Умственно отсталых тут нету…
Типа, намёк на то, что тут все умеют просчитывать последствия и не лезут не в своё дело?
— Дуэлянтам к бою! — рявкнула Ветрана.
И одним рывком отскочила прочь от нас двоих, чтоб случайно не попасть под раздачу. Ближний ножевой бой — это два мешка мяса под сотню килограмм каждый, которые машут востро наточенными железками, пытаясь наделать в своём оппоненте не предусмотренных заводом-изготовителем технологических отверстий. Или дырок. В зависимости от навыков владения клинковым оружием. И в процессе этого нередко страдают окружающие и окружение.
Я не тешил себя пустыми надеждами.
Из меня не делали спецназ. Мы не учились зачищать опорные пункты противника со штыком в руках. Правила ножевого боя понимаю больше интуитивно, чем по написанному. Настоящую поножовщину всерьёз никогда не рассматривал, оставляя оружием последнего шанса пистолет или гранату. Но, извините, мне уже четверть века минуло, и за спиной не один контракт. Передо мной — откровенно несовершеннолетний самоуверенный дебил, у которого ещё молоко на губах не высохло. Шансы откровенно не равны.
Я даже не хочу его убивать. Он просто меня бесит. Хочу только в рыло ему двинуть, можно даже не дырявить. Подойти, втащить кулаком с зажатым НРСом, и на этом успокоиться. Будет нагнетать — ещё раз стукнуть, уже по темечку. Это же реально одноразовый противник, бумажная мишень! Он же даже сдачи дать толком не сможет!
Но то, как он держится, показывает: у него есть козырь в рукаве.
Если человек хоть немного умеет шевелить извилинами, то прежде, чем нарваться на противника, он его изучит. Опустить это можно только в одном случае: если у тебя есть ультимативный туз, от которого нет спасения. И возможности врага тебя не интересуют даже факультативно.
Подобным образом и вёл себя Бесчестных. Перед ним противник очевидно старше его. А, значит, опытней. Он провоцирует меня на драку. Значит, хочет втянуть в неё. В драку не ввязываются в здравом уме, если не уверены, что победят. А ещё он играет на публику: всё указывает на то, что сейчас меня с треском порвут и скажут, что так оно уже и было.
Увы и ах, но людей резать я умею. Если надо — могу обойтись сухожилиями, чтоб выписать ему инвалидность первой группы. А если бы Ветрана попросила — организовал бы кровопускание с отсроченной смертью. Что такое нож и с чем его едят — знаю хорошо.
«Началось…», — подумалось мне.
Бесчестных не стал мудрствовать лукаво. С напускным равнодушием, будто бы уже зная исход сражения, медленно, явно с работой на толпу, поднял руку с ножом и нацелил его остриём мне в грудь. Так не делают, когда собираются насадить на него оппонента. Поза в стиле безносого сифилитика Волана де Морта, но никак не мастера ножевого боя. Будто волшебную палочку держит, чесслово…
Вот только, даже «Абракадабра» я не услышал.
Довольно громкий, особенно для закрытого помещения, хлопающий звук ударил по ушам. И буквально в тот же миг, не успел он заглохнуть, как мне в область сердца прилетела плюха, заставившая (буквально!) пошатнуться и инстинктивно отступить на шаг назад.
Ох-ох-ох-ох-ох-ох-ох! Вот это ни хуха себе, однако!
«А что, так можно было, да⁈».
А ножичек-то с сюрпризом, мать твою! Да и с каким!
Опустил голову на грудь и с неподдельным интересом, почти перешедшим в давно забытое чувство удивления, увидел торчащий из меня клинок без рукоятки, вонзившийся аккурат напротив сердца.
Это что за любвеобильное излияние в отношении чьей-то досточтимой матушки, я вас спрашиваю⁈ Или, по-русски говоря, «ё8 твою мать»⁈ Это как и чем надо было запустить двадцатисантиметровый клинок ножа без хвостовика с обухом толщиной в палец, чтоб эта зубочистка пробила слоёный пирог проклеенного арамидного пакета⁈
Судя по тому, что дышится легко и непринуждённо, острие клинка не достало до кожи. Иначе бы почувствовал укол. Но, мать твою, кусок металла из состояния покоя был запущен в полёт и пробил всратый, но бронежилет!
Бл9ть, я тоже так хочу!
Бесчестных победно улыбнулся, демонстрируя снисходительную ухмылку.
— Веришь или нет, но против тебя я не имею ровным счётом ничего. Просто… кое-кто оказался не в том месте… не в то время.
Это типа камень в мой огород?
Ну, что же. Жребий брошен. Твой ножичек с подвохом? Не ты один такой хитровылюбленный.
Я улыбнулся в ответ.
— Веришь или нет, но к тебе у меня тоже не было претензий. До вчерашнего дня. Просто… кое-кто оказался не в том месте… не в то время.
Улыбка враз сошла с морды лица оппонента.
Его можно понять.
Туловище, у которого из района сердца торчит елдический дрын ковыряльника, обязанный вынести ему это самое сердце, стоит и точит лясы.
Когда я из того же положения начал поднимать руку с ножом, Бесчестных резко побледнел.
Когда клинок моего НРС оказался наведён на противника, у оппонента включился инстинкт самосохранения. «Дмитрий Пелагиевич» развернулся на месте и без предварительной подготовки спринтера сорвался с места, стремительно разрывая дистанцию между нами.
«Пчёлы что-то подозревают».
Он уже не увидел, как НРС переворачивается в моей руке рукоятью в его сторону. Но, прежде, чем рухнуть замертво, споткнувшись на ровном месте, мог услышать, как не приглушённый абсолютно ничем, ночной покров разорвал выстрел девятимиллиметрового патрона в направляющем стволе рукоятки ножа.