Брови Поликарповича в неподдельном изумлении полезли вверх.
— Я не постесняюсь разузнать, а ваш досточтимый родитель знает о том, Ветрана Властиславовна?
То ли офицер успел каким-то образом и зачем-то изучить личное дело Морозовой, то ли просто хорошо знает её род и имя наследницы у него на слуху.
Приняв выражение некоего подобия чего-то среднего между гордостью и снисхождением, что простительно девушке переходного возраста, та с достоинством проинформировала:
— Властислав Иванович лично представил меня на выданье Александру Александровичу. Это Мастеров уберёг нас со сближницами от погибели, и он же опрокинул дружину, что пыталась взять на копьё отчий дом. А сегодня ночью вступился за мою — прилюдно, между прочим! — осмеянную честь и опороченное достоинство!
Поликарпович в искреннем шоке переводил взгляд с меня на Ветрану и обратно, бурно соображая об чём-то об своём, об офицерском.
Я развёл руками.
— Я не виноват, полковник. Оно само получилось как-то…
Гость хмыкнул в голос.
— Я должен был догадаться.
О чём он должен был догадываться — остаётся только догадываться. Своими домыслами на сей счёт собеседник делиться не соизволил.
— Первый вопрос, — переключившись в рабочее русло, офицер изготовился записывать показания одной рукой, в то время как другой подтянул из стоявших на столе тарелок печенья, колбасы, сыр. — Осветите обстоятельства вашего совместного пребывания в расположении слушателя иного пола.
— Вы же сами определили меня сюда учиться, — пожал плечами я, подходя к столу и наливая полковнику воды из оставшейся бутылки. — И сами же должны представлять объём сведений, коих мне предстоит усвоить. Невероятно как их количество, так и отведённое для этого время. Я не смогу познать всё сам без посторонней помощи. А преподавательский состав академии занят подготовкой слушателей к экзаменам. Вот я и попросил Вету с девушками помочь мне втянуться. Лучшего места и времени для занятий не нашли.
Что Ветрана сама вызвалась меня науськивать — едва значимая техническая деталь, несоответствие которой действительности спишем на бессонную ночь, плохую память и жуткий стресс после ночного нападение неизвестного науке зверя. Может быть, прокатит.
Хрен его знает, что тут в этом мире с правилами приличия? Может, если незамужняя девушка заночевала у неженатого парня, то её заклеймят шаболдой, лишат наследства и сдадут в монастырь? Потом с этим разберёмся. Пока что решил придерживаться своей версии. Если что — все шишки на меня.
Судя по взглядам девушек, брошенных на меня, и их округлившимся глазкам, я если и не угадал про наследство и монастырь, то оказался очень даже близко.
Протопопов коротко и тезисно записал мои слова и с благодарным кивком испил воды из стакана.
— Ветрана Властиславовна подтверждает рекомые показания? — спросил офицер таким тоном, что шансов ответить отрицательно у девушки не осталось.
— Д-да, ваше высокопревосходительство… — проронила она едва слышно.
— Ветрана Властиславовна ПОДТВЕРЖДАЕТ рекомые показания, — с нажимом повторил Ростислав. — Четверо студентов занимались в неурочное время изучением отдельных наук, дабы поспеть к экзаменам.
Что ж. По ходу, Протопопов тоже не дурак…
— Второй вопрос. Обстоятельства обнаружения тела чудовища в стенах расположения.
— Глубокая ночь, — сообщил я. — Время не скажу, не замерял. Громкий рык и ещё более громкий визг. Выскочил в коридор и увидел тело на полу, над ним нависает это пугало огородное. Тело с разодранной спиной, пугало с пока ещё целым грызлом. Оба досадных обстоятельства исправил собственноручно.
— Каким образом? — спросил офицер. — Что первое, что второе.
На стол по очереди легли существенно оскудевшая отрывная аптечка, упаковки от израсходованных коллагеновых губок, бинтов, марли, пустые шприцы-канюли и флаконы из-под перекиси водорода. Вслед за ними водрузился и разряженный пистолет, всё ещё источающий запах пороховых газов.
— Раненую отработал этим, — ткнул пальцем в «медицину». — Предвосхищая вопросы, мои личные запасы. Имею при себе и в пир, и в мир, и в добрые люди. Тварь уложил вот этим. Сорок выстрелов хватило, чтоб показать ей, как та была неправа. Но, признаюсь честно, хватило впритык. Будь я более косым или тварь более живучей, отбивался бы от неё шваброй и оторванной рукой.
В этот раз оформление речи в текст длилось дольше. Судя по отрывкам увиденных движений ручкой, Протопопов ваял сочинение на тему индивидуального оснащения и личного вооружения одного отдельно взятого слушателя Императорской Академии.
— Третий вопрос. Обстоятельства ранений потерпевшей сотрудницы аппарата Академии, помощницы Ланы.
Очевидно, подразумевалась та вислоухая хвостатая девушка с телом, полностью покрытым шерстью.
— Ответ во втором вопросе. Сам момент нанесения ран не видел. Девушку нашёл на полу с разодранной до костей спиной.
— Светлейшая княжна Морозова подтверждает эти слова, — констатировал Ростислав, даже не интересуясь сим фактом. — Четвёртый вопрос. Обстоятельства обнаружения тела наследника рода Бесчестных.
— Сам дурак, — фыркнула Ветрана вполголоса и сообщила уже громче. — Дмитрий Бесчестных бесславно пал жертвой собственного бахвальства и скудоумия, разродившись безумно занимательной мыслью вызвать на дуэль Александра Александровича. При том, что сам являлся зачинщиком попрания моей чести, при свидетелях обвинив меня в блудном грехе. Господин Мастеров сразил сквернословца в бою один на один, чему более двух десятков свидетелей было. Или меньше. Там, вроде, кто-то чувств лишился…
Протопопов завис с ручкой над бумагой, пожёвывая язык.
— Дворянин вызвал на дуэль простолюдина…? И тот согласился? При том, что воспрещены они меж сословиями?
Я пожал плечами.
— У меня не было времени изучить дуэльные кодексы. Бесчестных преднамеренно нарывался, вёл себя провокационно, и вообще кално сважал ко сплетанию.
Ростислав сменил меня отеческим взором.
— А тебе не хватило самообладания и ума не поддаваться на провокации?
— И оставить всё как есть? — переспросил я. — Он же при всём честном народе Вету чуть ли не прямым текстом общедоступной женщиной лёгкого поведения пытался выставить. Надо было, конечно, просто в морду ему врезать, но уж вышло, как вышло.
— Ещё неизвестно, что было бы хуже, — мрачно констатировал Протопопов. — Нападение на знать или смертоубийство в противозаконной дуэли. Я не оправдываю проступков убитого, но в текущем виде сатисфакция не могла быть стребована никак. Это надлежало делать через мирового судью или подавать его роду ноту протеста с требованиями. Ситуация может… неприятно повернуться.
По тому, как побледнела, вскинув на меня взгляд, Ветрана, стало понятно, что до неё дошло, как сильно она меня подставила. Видимо, за этим могут последовать какие-то неприятности, и спасибо, если только для меня.
— Понял… — пробормотал офицер, записывая показания. — Четвёртый вопрос, не для протокола. Мастеров, что почто форменное обмундирование портишь? Недели не прошло, как тебе его выдали, а у тебя уже прореха на сердце. Или тебя Ветрана Властиславовна в него самое поразила?
«Ветрана Властиславовна», хоть и осталась внешне невозмутимой, но цвет её щёчек заметно сместился в красный спектр. Сейчас смущение девушки видно лучше, чем вчера вечером: после инцидента она умылась, смыв с лица и без того тонкий слой белил.
— Боюсь, ваше высокопревосходительство… — проронила она. — Тут моей вины почти что не замечено. Сие дело рук Бесчестных. Поражение в сердце нанёс дуэлянт.
Я указал Протопопову на лежащий рядом с едой клинок, который после дуэли вытащил из арамидного пакета бронежилета скрытного ношения.
— Не знаю, каким образом этот метательный снаряд был запущен, но раньше сей кусок металла был ножом в руках Бесчестных. Прилетело со знатной силой, конечно.
Руководитель Тайной Канцелярии взял со столешницы клинок и осмотрел его. Хмыкнул.
— Наёмничий последний довод. Любопытнейший вопрос, откуда он у слушателя Императорской Академии…