Теос на мгновение поджимает губы. — Почему кому-то что-то нравится? — он огрызается, явно уклоняясь от ответа.
— Это как-то связано с вашим Божественным родителем? — В ту же секунду, как я задаю этот вопрос, я понимаю, что совершила ошибку. Руэн наклоняет голову в сторону и бросает на меня такой мрачный и грозный взгляд, что я чувствую, как у меня сжимается грудь в ответ — почти как если бы он использовал способность, подобную способности Долоса.
Однако, прежде чем он успевает что-либо сказать, Теос протягивает руку и хватает его за руку. — Не устраивай сцен, — предупреждает он.
С рычанием Руэн вырывается из хватки Теоса и резко встает. Он протискивается мимо меня, и я остаюсь пялиться ему вслед со смесью шока и раздражения. Шаг Руэна короткий и резкий, но когда он уходит, я замечаю, что несколько Терр практически спотыкаются друг о друга, чтобы убраться с его пути.
Как только Руэн уходит, Теос вздыхает и жестом приглашает меня сесть рядом с ним. Я моргаю и смотрю на подушку, прежде чем снова поднимаю взгляд и оглядываю всех стоящих Терр. Никто не сидит. Плечи Теоса опускаются, и он устремляет на меня раздраженный взгляд.
— Либо сядь, либо встань на колени, — рявкает он.
— Я бы предпочла встать на колени, — говорю я. По крайней мере, так это не будет привлекать такого внимания, как пребывание на том же уровне, что и другие Смертные Боги.
Он указывает в свою сторону, и я опускаюсь на одно колено рядом с каменными скамьями. Теос осторожно наклоняется вперед и понижает голос. — Если ты знаешь, что для тебя лучше, Терра, — говорит он, — ты больше не будешь спрашивать о нашем Божественном родителе.
Мои губы приоткрываются, еще один ответ и вопрос вертятся у меня на языке. Прежде чем он вырвался на свободу, несколько Смертных Богов вскакивают на ноги, крича от ликования, и я тоже резко встаю, мои глаза снова устремлены на арену.
Каликс стоит, покрытый брызгами крови — от шеи до подола туники. В его руке — отрубленная голова Дэвы, которую он держит за волосы; кровь тонкими струйками капает на землю у его ног. Остатки тела его противницы раскинуты по арене, а из начисто отсечённой шеи торчит обломанный конец позвоночника, отчётливо видимый среди мяса и крови.
Я вздыхаю. Звук рвоты Терры достигает моих ушей. Я не смотрю на Найла, но надеюсь, что он отвел глаза от зрелища внизу.
— Это, — говорит Теос, призывая меня снова повернуть к нему голову, — то, чего ты можешь ожидать от Академии. — Взгляд, который он устремляет на своего брата, одновременно потухший и измученный. — Он — жестокое развлечение, и Боги любят его за это.
— Они любят его, потому что он убивает по их приказу?
— Они любят его, потому что думают, что он убьет по их приказу, — поясняет Теос. — И он питается этим.
Гул застревает у меня в горле, когда я снова смотрю вперед, наблюдая, как Каликс несет голову Дэвы в шатер Богов. Он показывает это им, заставляя многих улыбаться и подбадривать. Несколько других, без сомнения, настроенных против убийств, ворчат. Каликс подбрасывает голову вверх, а затем ловит ее, как кошка, играющая с игрушкой.
— Победитель — Каликс Даркхейвен, — объявляет Долос. — Следующие бойцы, займите свои места. Корилло Ирритас и Дариус Моксбейн.
Дариус. Недавно объявленное имя заставляет меня взглянуть на выражение лица Теоса, которое застывает и становится таким, словно его высекли из камня. Он касается линии подбородка, легчайшая дрожь сотрясает его пальцы, когда он откидывается назад и скрещивает ноги. Даже когда Каликс покидает арену — выходит из туннеля под Богами вместо того, чтобы вернуться тем же путем, которым он спустился вниз, — свирепость толпы не уменьшается.
Когда тело Дэвы вытаскивают, чтобы освободить место для следующего боя, арена сотрясается от такого шума, что кажется, будто камень под нами дрожит. Даже если мне не особенно нравятся эти Даркхейвены, я знаю, что я ничем не отличался бы от Теоса, будь я на его месте, и Региса на месте Дариуса.
Нам обоим было бы легче, если бы мы не осознавали так глубоко, насколько легко может постигнуть смерть, когда ты окружен пылом Божественного насилия.
Глава 26
Теос
Крики и одобрительные возгласы толпы стихают для моего слуха, поскольку все мое внимание приковано к мужчине, который выходит из туннеля. Дариус стоит во весь рост, кожаная туника без рукавов пристегнута ремнями к его груди и спине. Мышцы на его руках вздуваются с каждым шагом, и он поднимает голову, поворачивая ее из стороны в сторону, сосредоточив взгляд на трибунах. Он ищет меня.