— Ты из-за братьев или есть еще что-то?
Пруденс шагнула назад, вытирая щеки платком Эмили.
— И братьев, и… Или нет. Я не знаю, Милли. Прошло почти три года с тех пор, как они…
Она до сих пор не могла сказать этого вслух. Отец Пруденс не должен был отпускать сыновей в армию, только не тогда, когда имение оказалось на грани нищеты, но ему не хватило силы характера, чтобы приказать им вернуться. Они воевали под предводительством Веллингтона, и оба погибли в битве при Талавере. От известия об их смерти лорда Харкасла хватил удар, от которого он так и не оправился.
Три года спустя Пруденс сняла траур, но только по настоянию матери. Она осталась единственным ребенком в семье. Имение перешло дальнему кузену, и свадьба из приоритетного шага превратилась в вынужденную необходимость.
Эмили взяла ее за руку и попыталась подбодрить.
— Если не хочешь выходить за лорда Карнэча, я поддержу тебя.
Ей это не нравилось, но она была готова. Пруденс покачала головой.
— Я не хочу выходить замуж за лорда Карнэча… только не сердцем. Ты можешь представить меня политической распорядительницей?
— Нет, — сказала Эмили. — Но ты уверена? Ты так ждала сегодняшнего вечера.
Пруденс снова всхлипнула.
— Я ждала возможности сбежать из Лондона и покончить со всем этим брачным делом. Но мне нечего ему сказать. И я понимаю, что он выглядит куда лучше, чем я имела право мечтать. Но я не чувствую ни малейшего желания его целовать. За обедом я могла думать лишь о том, что однажды мне придется… и что я лучше сбегу в Египет, чем на это решусь.
— Ты бы сбежала в Египет вместо чего угодно, — уточнила Эмили.
— Да. Но чем больше я думала о жизни здесь, о том, что нужно бросить все дела в Лондоне… тем больше я паниковала. Это было ужасно.
— Ужасно, — согласилась Эмили.
Пруденс слабо улыбнулась.
— Не очень-то утешительно.
— Ты сама это сказала. Хотя, возможно, если бы твоя мать не сидела там с постоянными напоминаниями о том, что ты ее последняя надежда, ты смогла бы немного расслабиться и поговорить с ним.
— Что же мне было делать? Попросить ее уйти? Будь все так просто, я бы не раздумывала над предложением Карнэча.
— Нет. Но тебе нужно провести с ним немного времени наедине. Или, по крайней мере, без матери.
— Безнадежно, — сказала Пруденс. Она попыталась вернуть Эмили платок, но та взглянула на влажную ткань и отказалась. — Мы с Карнэчем не подойдем друг другу. Я думала, что со временем буду готова и откажусь от своих глупых фантазий. Возможно, это не так.
Пруденс резко вздохнула, подавив очередной всхлип. Эмили гладила ее по плечу и ждала. Когда подруга заговорила вновь, ее голос дрожал от негодования.
— Это же несправедливо, правда? То, что моя мать готова продать меня Карнэчу вместо того, чтобы позволить мне выбрать свой путь?
Эмили использовала бы слово покрепче, чем просто «несправедливо».
— Не твоя вина в том, что у нее осталась только ты. И наверняка есть кто-то, кто подходит тебе куда лучше Карнэча.
— Я тоже об этом думала, — ответила Пруденс. — Но если и существует мужчина, который мне предназначен, я не могу все ждать и ждать, когда же он это поймет.
— Но ты все равно не обязана становиться домохозяйкой у лорда лишь потому, что тебе нужны средства. Похоже, он ищет себе племенную кобылу, а не компаньонку.
Пруденс слабо захихикала сквозь слезы.
— Он тебя не впечатлил, так ведь?
Карнэч впечатлил ее — и даже слишком.
— Граф больше подходит на роль злодея, а не героя.
— Несмотря на лимонные пироги?
Эмили улыбнулась. К подруге возвращалось ее чувство юмора.
Затем Пруденс вздохнула.
— Герой или злодей, отказаться от его предложения я не могу. Пусть он не попросил моей руки формально, пусть я ненавижу свои обстоятельства, но матушка права. У меня нет лучшего шанса.
— Ты не должна выходить за Карнэча из-за нее, — настаивала Эмили. — Обещаю, мы найдем другой способ.
— Скорее всего, нет. Но спасибо тебе.
В глазах Пруденс Эмили видела поражение, и ей это не нравилось. Да, если подруга не станет сдаваться на волю амбиций Карнэча, это будет прекрасно, но не решит ее проблем.
— Хочешь, я останусь на ночь в твоей комнате?
Пруденс покачала головой.
— Мне нужно подумать. А ты знаешь, что я не могу думать, когда ты вертишься и стаскиваешь с меня одеяло.
— Я не стаскиваю одеял! — возразила Эмили.
Пруденс поцеловала ее в щеку.
— Верь, во что пожелаешь. Ты же у нас придумываешь сказки, не я.