Конечно, можно было бы возразить, что для барона книга не такая уж и удивительная вещь, но Кондрат подозревал, что тогда он и не был им.
В книге была фраза «от той, кто ждёт». То есть женщина ждала Партеса Жангерфер. Откуда? На ум сразу приходит южная война, и это как символ её любви к нему. Как письма, платочки, какие-нибудь амулеты и прочего ещё от тысяч таких же любящих женщин и девушек. А тогда ни он, ни его сын не был баронами — свой титул они получили уже после войны за какие-то особые заслуги.
Другими словами, он не мог позволить себе книгу, и она ему не принадлежала.
Тогда кому? Женщине? Значит женщина была не такой уж и простой, раз смогла себе это позволить. Требовалось поднять прошлое, чтобы выяснить, кем была его покойная супруга и владела ли чем-либо, да и вообще, за какие заслуги они получили этот дом. А то сколько история знает случаев, когда мужчина или женщина удачно женились или выходили замуж, а потом избавиться от партнёра и становились полноправным хозяином.
Теперь, что касается книги.
Понятно, что подарок дорогой, но раз он настолько трепетно хранил его, то на это были причины. Или это было дорого, как память, и тогда можно вычёркивать версию с тем, как он получил все свои богатства. Или в этой книге было что-то важное.
С первым вариантом всё ясно — едва узнают историю семьи, всё встанет на свои места. А вот второе стоило проверить. Кондрат пролистывал страницы, внимательно разглядывая содержимое, но никаких пометок, порванных страниц, увеличенных букв или чего-то подозрительного он не нашёл. Зато смог познакомиться с местным фольклором.
История про демона, который ел маленьких мальчиков, заманивая их в болота, но однажды один смог его обмануть и стал величайшим охотником этих мест. Про умную тигрицу, — по крайней мере это животное напоминала Кондрату именно тигра, — которая обманула мать, заставив её скормить своих детей ей. Или про злую старуху, которая мучила внучек-сироток, чтобы избавиться от голодных ртов, а те в отместку сварили её и потом ели суп из бабки, что помогло пережить им голодную зиму.
Воображение у людей, конечно, в этих местах, богатое, и сказки у них интересные. Понятное дело, в те времена, — да и сейчас, если уж по-честному, — возрастной рейтинг никто не ставил, а они помогали детям с раннего возраста уяснить правила и прописные истины. Они воспитывали детей, готовя их к жизни. Но про мальчика, который обманул родителей, из-за чего они потеряли урожай и съели его любимую сестру — это уже как-то перебор. Тут уже историями в стиле «Пира» попахивает.
Но какими бы не были сказки, ничего подозрительного Кондрат не нашёл. Он пролистывал страницы, искал, но к вечеру начал потихоньку засыпать под монотонной работой.
— Не спи, — толкнула его Дайлин, которая и выспаться успела, и приготовиться. — Ты что, сидел весь день над книгой?
— Ага… — кивнул он, потерев пальцами переносицу.
— Понравились? — она взяла книгу. — Часть из них я даже знаю, мне их мама читала.
— И как? — поинтересовался Кондрат, взглянув на девушку. И не скажешь, что она росла на… подобном…
— Сейчас забавно вспоминать, — улыбнулась она. — Мне особенно запомнилась сказка про двух мальчишек, которые делили игрушку и случайно сожгли дом со своей матерью, отцом и младшей дочерью…
Вот Кондрату было не забавно читать это. Нет, понятно, что «хотел сказать автор», как с них требовали в школе — тут и про умение делиться, и про пожарную безопасность, но… больше похоже, что автор ничего сказать не хотел, и ему просто нравилось насилие. Как сказал ему однажды маньяк, это не преступление, если тебе было весело…
— Понятно… действительно забавно… — пробормотал он, отложив книгу.
— Ты готов?
— Мы торопимся? — спрятал он книгу.
— Надо застать самое начало праздника, естественно! — схватила она его за руку и потащила на улицу.
Праздник действительно начался с наступлением сумерек.
Ярко горели фонари города. На ветру развевались разноцветные украшения. Повсюду были разноцветные фонарики, сделанные из покрашенных в разные цвета масляных ламп. Люди в традиционной одежде разгуливали по улицам вместе с детьми. Чем бы и ради чего этот праздник ни был, он действительно дарил какое-то ощущение дружеского тепла и семейного уюта.
Дайлин с интересом оглядывалась по сторонам, пока что держа себя в руках, но в глазах то и дело поблёскивал детский интерес.
— Я бывала на подобном празднике в детстве с отцом, — мягко произнесла Дайлин, будто возвращаясь в прошлое. — Тоже праздник плодородия, его празднуют почти по всей империи. Ярмарки, конкурсы, много вкусной еды и весёлых людей. Знаешь, навевает приятные воспоминания…