— Весьма пикантное сочетание, не правда ли? — произнес Дэш с циничной усмешкой. — Словно намеренная провокация против чопорных нравов бостонского общества. Или просто демонстрация беспредельной власти и вседозволенности. Мол, смотрите все, я могу позволить себе все, даже явиться на званый ужин с хозяйкой борделя, и никто не посмеет мне слова сказать!
В его голосе звучала откровенная злость, смешанная с журналистским азартом. Вивиан почувствовала, как напряжение в гостиной возрастает, словно перед грозой. Присутствие лорда Сент-Джона и Мадам Роусон вносило в атмосферу званого ужина ноту непредсказуемости и скрытой угрозы, словно в роскошный интерьер особняка незаметно проник ядовитый дым скандала.
Внезапно, словно повинуясь незримому сигналу, сенатор Рэндольф отделился от группы собеседников и направился к окну, где стоял Сент-Джон, жестом приглашая Вивиан и Дэша следовать за ним. В его движениях чувствовалась настойчивость, не оставляющая места для отказа, и Вивиан, собравшись с духом, повиновалась, ощущая, как напряжение внутри нарастает с каждым шагом. Сердце колотилось о ребра, как пойманная в тесную клетку испуганная птица, яростно бьющаяся крыльями о прутья в отчаянной попытке вырваться на свободу, в животе же поселился липкий, леденящий страх, словно кто-то плеснул туда горсть талой воды.
Подойдя к Сент-Джону, сенатор Рэндольф лучезарно улыбнулся, словно представляя двух самых желанных гостей вечера.
— Лорд Сент-Джон, позвольте представить вам мисс Вивиан Харпер, талантливую журналистку из «Бостон Глоуб». Мисс Харпер, это лорд Николас Сент-Джон, один из самых уважаемых и влиятельных людей нашего города. Уверен, вам будет интересно познакомиться.
Сент-Джон медленно повернулся к Вивиан, отрываясь от созерцания вечернего сада. Вблизи его лицо показалось еще более резким и скульптурным, словно высеченным из камня. Взгляд карих глаз скользнул по Вивиан, оценивающий, проницательный, словно просвечивающий насквозь все ее сомнения и намерения. Уголки его губ слегка дрогнули, образуя усмешку, но глаза остались неподвижно-холодными, словно зеркала, отражающие лишь собственную пустоту.
— Мисс Харпер, — произнес Сент-Джон ровным, бархатистым баритоном, протягивая руку для пожатия. — Знаком с некоторыми вашими статьями. Весьма… наблюдательно.
Его рука оказалась холодной и сильной, пожатие — коротким и формальным, без малейшего намека на теплоту. Вивиан ответила на пожатие, стараясь сохранить самообладание и не выдать волнения, охватившего ее при встрече с этим загадочным и опасным человеком. В ответ она лишь слегка кивнула, стараясь удержать прямой взгляд, не дрогнув под тяжестью его янтарных глаз, словно бросая вызов его надменной непроницаемости.
— Лорд Сент-Джон, для меня честь познакомиться с вами, — ответила Вивиан с вежливой улыбкой, стараясь вложить в свой голос нотки уверенности, не дрогнув под его тяжелым взглядом. — Благодарю вас за лестный отзыв о моих работах.
— Лестный? — Сент-Джон слегка приподнял бровь, изображая легкое удивление, но в его глазах не было и тени искренности. — О, нет, мисс Харпер, я всегда говорю лишь то, что думаю. Ваши статьи действительно наблюдательны. Вы умеете видеть то, что скрыто от глаз большинства. Это весьма ценное качество для журналиста… или для любого человека, стремящегося к власти.
В его тоне прозвучал двусмысленный намек, заставивший Вивиан напрячься. Она ощутила, как между ними возникает незримое напряжение, словно тонкая электрическая нить, которая может заискрить в любой момент.
— Власть меня не интересует, — ответила Вивиан с невозмутимым видом, стараясь не выдать своих истинных чувств. — Меня интересует лишь истина. И журналистский долг.
Сент-Джон усмехнулся еще более холодно, словно слова Вивиан показались ему наивными или лицемерными. Уголок его рта слегка дернулся в презрительной усмешке, а взгляд скользнул по ее лицу с легким оттенком снисходительного недоверия.
— Истина? Долг? — повторил он с легким презрением, словно пробуя эти понятия на вкус. — Весьма благородные стремления, мисс Харпер. Похвально. Но боюсь, в нашем мире эти понятия часто становятся лишь инструментами в игре более сильных игроков. Или же — романтическими иллюзиями для молодых и неопытных.
Его взгляд снова скользнул по Вивиан сверху вниз, оценивающий и скептический, словно сомневаясь в ее серьезности и зрелости. Вивиан ощутила укол гордости, но не позволила себе выдать эмоций. В ответ она лишь слегка вскинула подбородок, демонстрируя независимость и готовность ответить на его вызов, не уступая ни шагу под давлением его авторитета.
— Возможно, вы правы, — ответила она спокойно, выдерживая его взгляд без страха и смущения. — Но даже если истина и честное слово — лишь иллюзии, кто-то должен стремиться к ним, не находите? Иначе мир окончательно погрузится во мрак цинизма и лжи.
ЧАСТЬ I ГЛАВА 8
ГЛАВА 8
На мгновение в темных глазах Сент-Джона мелькнул неуловимый огонек — то ли интереса, то ли раздражения, то ли даже невольного уважения. Его усмешка стала чуть менее холодной, словно лед в его сердце слегка подтаял под напором ее неожиданной резкости.
— Мрак цинизма и лжи… — повторил он медленно, словно пробуя ее слова на вкус. — Весьма сильное определение, мисс Харпер. Вы действительно умеете выражаться образно. Возможно, в вас пропадает не только журналист, но и… проповедник.
В его голосе снова прозвучала двусмысленность, но теперь в ней появилась и едва уловимая нотка интриги, словно он начал видеть в Вивиан не просто назойливую журналистку, а интересного собеседника — или же — достойного противника.
— Я лишь пытаюсь называть вещи своими именами, мистер Сент-Джон, — ответила Вивиан невозмутимо, не отступая под его напором. — И не боюсь говорить правду, даже если она кому-то не нравится.
— Смелое заявление, мисс Харпер, — отозвался Сент-Джон с легкой иронией, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение. — В нашем мире смелость — качество редкое и весьма ценное. И опасное. Особенно для молодой и… привлекательной женщины.
Его взгляд задержался на ее губах чуть дольше, чем того требовали приличия, словно признавая в ней не только интеллектуального собеседника, но и женщину, способную, пусть и не увлечь, но вызвать в нем интерес. Вивиан ощутила неприятное чувство — ей казалось, что ее оценивают не как журналиста, а как предмет, представляющий ценность в этом беспринципном мире власти и интриг.
В этот момент в разговор неожиданно вмешался Дэш, стоявший чуть позади Вивиан, до сих пор сохраняя молчание. В его голосе, нарушившем напряженную атмосферу диалога, прозвучали нотки ледяного презрения и едкого сарказма. Он выступил вперед, словно рыцарь, готовый защитить свою даму от опасного противника, но в его презрении к Сент-Джону чувствовалось и что-то глубоко личное, давнее и незаживающее.
— Лорд Сент-Джон, какая неожиданная встреча, — начал Дэш, намеренно подчеркивая иронию в каждом слове, словно высмеивая аристократический пафос Сент-Джона.—Не думал, что вы снизойдете до общества простых смертных. Или же… сенатор Рэндольф предложил вам новую сделку, которую вы не могли упустить?
Его губы изогнулись в язвительной усмешке, а в серых глазах вспыхнул огонь открытой враждебности, вызывая Сент-Джона на открытый конфликт.
Сент-Джон резко повернулся к Дэшу, встретив его насмешливый взгляд холодным и неприязненным взглядом. На его лице мелькнула тень раздражения, словно присутствие Дэша нарушало его планы или раздражало его аристократическое самолюбие.
— Мистер Уиттакер, — произнес Сент-Джон медленно, словно пробуя каждое слово на вкус. — Не ожидал встретить здесь журналиста из второсортной газеты. Или же вы теперь выступаете в роли… телохранителя мисс Харпер?
В его голосе прозвучала откровенная издевка, задевающая не только профессиональное достоинство Дэша, но и его мужское самолюбие. Вивиан почувствовала, как напряжение между двумя мужчинами достигает точки кипения, готовое взорваться в любую секунду.
В зале на мгновение повисла тишина, словно время замедлило свой бег, застыв в ожидании развязки. Гости, до этого момента оживленно беседующие в приглушенных тонах, словно по невидимому сигналу замолкли, и теперь лишь едва уловимый шепот скользил по гостиной, словно легкое дуновение ветра перед бурей. Все взгляды, до этого рассеянно блуждавшие по залу, незаметно, словно непослушные дети, притянулись к этой сцене, словно мотыльки на пламя свечи. Напряжение в воздухе стало почти осязаемым, словно густой, наэлектризованный воздух перед грозой.