Слово св. отца нашего Иоанна Златоустаго о томъ, како пѣрвое погани суще[226] веровали въ идолы и трѣбы имъ клали[227] (По Паисьевскому сборнику XIV в.)
« А друзии [кланяются] огнѣви и камению, и рѣкамъ, и источникамъ, и берегинямъ[228], и въ дрова, не токмо прѣже въ поганьствѣ, но мнози и нынѣ то творять, а крестьяны ся нарицающе ... и черезъ огнь скачють[229]...навѣмь[230] мовь творять ... въ бани мытися имъ велятъ ... Нарокомъ крестьяни, а дѣломь страньници... Каци бо суть крестьяни, а послушающе... и почитании звездныхъ, и птица гласа, и чаровѣ, и волхвования ... и сновъ, и надъ источницы свѣща вжагающа...» (Памятники древнерусской церковно-учительной литературы 1897-237—238).
А другие поклоняются огню и камням, и рекам, и источникам, и берегиням, деревьям. И не только прежде, в язычестве, но многие также и сейчас, называясь христианами. И через огонь перескакивают, топят бани для умерших и призывают их мыться. Считаются такие христианами, а по делам — совсем другие. Какие же они христиане, если прислушиваются к предсказаниям по звездам, по птичьим голосам, верят в колдовство и волхвование, в сны, ставят свечи у источников ...
В текстах содержатся подробные перечни колдунов различных «специализаций», действий и обычаев, которые подвергаются церковному осуждению.
«Блудникъ, обавникъ[231], мятежникъ, чародѣй, скоморохъ, узольникъ[232], смывая человѣкы[233], въ птичь грай вѣруяй, баснямъ сказитель, во стрѣчу вѣруя[234], во птицы и гады загадывая, таковии на лѣта отлучаются отъ причастиа...» (Русская историческая библиотека. СПб., 1880. Т. VI. № 134, с. 926).
«Мнози отъ человѣкъ, приходящи къ волхвамъ и чародѣямъ, приемлютъ отъ нихъ бѣсовская обоняния[235] и наузы[236] и носятъ ихъ на себѣ. Иные бѣсовская имена, волхвовъ и чародѣевъ призываютъ надъ ѣствами и питиемъ, и те даютъ нѣкимъ изъ простой чади[237] вкушати, яко бы ради здравия, и тѣмъ губятъ души многихъ простыхъ чади. И сего ради те... отъ неразумия приемлюще таковая, или на харатияхъ написаны носящи, погубимъ душу своя, вмѣсто божественныхъ имен приемлюще бѣсовския имена» (Журнал министерства народного просвещения. 1863. № 117 отд. IV. С. 71).
«Такожь учити ихъ, чтобы басней не слушали, лихихъ бабъ[238] не принимали, ни узловъ[239], ни примолвления[240], ни зелья[241], ни вороженья, и елика такова, занеже съ того гнѣвъ Божий приходить. И гдѣ такие лихие бабы находятся, учите ихъ, чтобы престали и каяли бы ся» (Русская историческая библиотека СПб., 1880. Т. VI. № 33. С. 274).
Осуждались церковью и считались языческими, бесовскими действия, которые в более позднее время стали считаться развлечениями.
«Тии бо насъ соблажняютъ...иного же на кощюны[242] и на пѣсни сатанинъския, и на плескания[243] и на гудение[244] и на плясание учатъ. А всѣхъ же играний проклятѣе есть много вертимое плясание: то бо отлучаетъ человѣки отъ Бога и во дно адово ведетъ... Седоша бо, рече, людие ясти и пити, и быша сыти и пьяни, и восташа играти плясаниемъ... и потомъ приступиша ко идоломъ и начаша жертву приносити имъ» (Памятники древнерусской церковно-учительной литературы 1897: 104).
Весьма подробное описание действий, связанных с ворожбой, находим в «Сыскном деле» XVII в.
«...Его жъ де научалъ государыню царицу портить и уморить до смерти стрелецъ Васька Мещерка ...а дѣлать де было ему то дѣло надъ государынею царицею такъ: напускать по вѣтру[245], на зорѣ на утреной или вечерней, и у того Васьки научился привязывать килъ[246] и для воровства[247] женокъ приворачивать, а приворачиваетъ де онъ женокъ тѣмъ: возметъ лягушку самца да самку и кладетъ въ муравейникъ и приговариваетъ: сколь тошно тѣмъ лягушкамъ въ муравейникѣ, столь тошно той женкѣ по немъ, Афонькѣ... Далъ ему тое травы, которою испортить и уморить государыню царицу. Будетъ де отъ тое травы государыня царица не умретъ, ино б де ей какую спону[248] сдѣлать ... Да у него жъ, у Гришки, вынято косной разводъ[249], и онъ, Гришка, про тотъ косной разводъ сказалъ, что онъ тотъ косной разводъ держалъ у себя для глумства[250], а ничего по немъ не угадывалъ... съ бѣсы знался и на людей бѣсовъ по вѣтру воровствомъ напущалъ... а кого де онъ похочетъ испортить, и онъ наговариваетъ на соль и призываетъ бѣсовъ Народила и Сатанаила» (Чтения в Имп. Общ-ве истории и древностей Российских... 1895:5-37).
228
Берегини — древнеславянский мифологический персонаж, по многим характеристикам напоминающий русалку
230
Навь — умерший, покойник. Речь идет об обычае топить баню для предков. В новейших материалах этот обычай называется «греть покойников», или «греть родителей»
234
Ср. поверье о том, что встреча с тем ли иным человеком или животным может принести удачу или, наоборот, предвещать беду
237
Речь идет о наговоренной пище и питье, о чем имеются неоднократные упоминания в современных материалах (№ 290, 291, 296, 306, 349 и др.)
238
«Лихие бабы», также «бабы богомерзкие» — так блюстители христианства называли колдуний, ворожей, знахарок
239
Ср. сохранившийся до нашего времени обычай завязывать узелок «па память». Узел служит также для наведения порчи (№ 298, 317) и в качестве оберега от нечистой силы
249
Косной развод — кости животных и птиц, снадобья из них, используемые для гаданий и ворожбы (ср. № 313, 314)