В текстах находим отзвуки «всерусского» мотива об уходе из этого мира под землю или под воду церквей, монастырей для спасения от поругания. Как ушел под воду и стал невидимым град Китеж, спасаясь от никонианских нововведений во времена раскола, так и церковь уходит под землю, чтобы избежать осквернения со стороны литовцев (№413, 414). Эта легенда является отголоском событий начала XVII в., которые нередко находят отражение в севернорусском фольклоре. Как и в легенде о граде Китеже, можно услышать из-под земли колокольный звон или хор певчих (№ 413).
Обращает на себя внимание частое упоминание в текстах св. Николая, который именуется как Николай Чудотворец (№ 407, 421), Никола Угодник, Никола (№ 409), Микола Милостивый (№ 422), святитель Николай (№ 407), Путеводитель (№ 407). Хорошо известно, что св. Николай занимает совершенно исключительное место в русском религиозном сознании. Это самый чтимый святой, особенно на Севере. Почитание его приближается к почитанию Богородицы и даже самого Христа. Б. А. Успенский, который посвятил культу Николая Мирликийского книгу «Филологические разыскания в области славянских древностей» (1982), пишет, что в фольклорных текстах Никола может смешиваться с Богом и имя Николы сочетаться с именованием Господа, как бы объединяясь с ним в одно целое (с. 7). Именно это можно видеть в тексте № 409, в котором рассказчица, молясь перед сном, обращается к Николаю Угоднику: «Никола-Кристе, Господи, Боже...»
ПРИЛОЖЕНИЕ
МИФОЛОГИЧЕСКИЕ МОТИВЫ В ПАМЯТНИКАХ ДРЕВНЕЙ СЛАВЯНО-РУССКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ И ЛИТЕРАТУРЫ
Ряд мотивов, образов, сюжетов, которые имеются в опубликованных легендах и былинках, находит параллели в древних славяно-русских памятниках. Это объясняется несколькими причинами. Древние славянские верования, относящиеся к дохристианской поре, а также суеверия более позднего времени проникали в памятники письменности, несмотря на закрытость их к тому, что противоречило духу христианства. С целью борьбы с остатками язычества в церковно-учительной литературе нередко перечислялись и даже описывались языческие божества, ритуалы, а также приемы магии, ворожбы, приметы, способы гадания и т. д. Народные повествования о фантастических происшествиях — легенды, былички — очень древний жанр, поэтому естественно, что элементы народных рассказов и даже целые повествования на мифологические темы проникали в литературно-письменные тексты, ведь, как известно, всегда существовали контакты между литературой и фольклором, хотя в разные эпохи интенсивность взаимовлияния была различной. Но и сюжеты, и образы церковно-книжной литературы, проникая в народную среду, своеобразно преломлялись, получая черты фольклорного произведения. Наконец, многие сюжеты, образы, темы параллельно бытовали в литературной и устно-поэтической традиции, развиваясь сходными, но все же различными путями.
Народно-мифологические мотивы в памятниках письменности собирались и изучались. В этом плане наиболее значительными являются труды А. Н. Веселовского (1883), Е. В. Аничкова (1913), Н. А. Гальковского (1913), Ф. А. Рязановского (1915), написанные в конце XIX — начале XX в. К сожалению, с тех пор мы не столь уж существенно продвинулись в изучении фольклорно-мифологических и литературно-книжных параллелей. Можно назвать лишь отдельные специальные работы более позднего времени, посвященные этой тематике или затрагивающие ее (Рыбаков 1981; 1987; Турилов, Чернецов 1986; Черепанова 1993).
В «Приложении» приводятся отрывки из текстов XI— XVII вв., в которых имеются типологическое сходство или параллелизм в образах, мотивах, отдельных композиционно значимых деталях с опубликованными в предыдущих разделах быличками и легендами. Тексты сопровождаются комментариями.
I. О бесах в жилище и во дворе
В отрывках из древнейшего «Жития Феодосия Печерского» отчетливо прослеживаются параллели к быличкам о домовом-дворовом, который мучает скотину, пришедшуюся «не ко двору» или «не по шерсти» (№ 97, 107, 120 и др.), а также пакостит в доме — передвигает мебель, прячет вещи, поедает ставленную пищу и под. (№ 72). Особенно характерны такие проделки для другого домашнего пената — кикиморы. Она ощипывает кур, бросает и бьет горшки, портит хлебы и пироги, кидается луковицами из подполья или из-под печки, мешает спать детям, стучит печными вьюшками, крышками коробов и т. п. (Вологодская, Новгородская, Олонецкая губерн.).