Техник и механик готовят самолет к вылету. Аэродром Кратово. 1943 г.
Поломка передней стойки В-25С № 9 (с/н 41 -12559) из 125 бап. Аэродром Кратово, 7 марта 1943 г.
В-25С (№ 41-12463). хвостовой № 7 Сна внутренней стороне килей). 125-й АП ДЦ. январь 1943 г.
Превосходство немцев в воздухе было подавляющим. СБ 125-го полка летали без истребительного прикрытия и ежедневно несли потери. «28 июня при подходе к цели зенитки выбили мне правый мотор, я уже не мог удерживаться в строю, начал отставать и остался один… появилась четверка «Мессершмиттов». Стрелок начал отбиваться… три истребителя развернулись и ушли — может, горючее у них кончалось.,4 один остался и начал нас лупить. Зашел сперва спереди сверху, потом — снизу. Потом встал рядом, крыло к крылу, так близко, что я даже морду летчика увидел, И пальцем мне показывает: давай, мол, прыгай, Я ему соответствующим знаком: нет. Тогда он заходит сзади, бьет, и я замечаю, что стрелка перестал слышать. И «Мессершмитт» начинает атаковать нас уже безнаказанно. Очереди бьют по бронеспинке — аж зубы стучат…
Я у поврежденного двигателя выключаю зажигание и тяну к аэродрому. И только подходим — вижу: прямо на пути высотка… Я тогда запускаю поврежденный мотор, перепрыгиваем ее — и на брюхо. Я вываливаюсь за борт, штурман через свой люк вылезает, На моторах масло дымится, весь фюзеляж в пробоинах — около трехсот штук их потом насчитали, и не загорелись ведь! Подходим к стрелку, а он весь изрешеченный. Мне после этого вылета морда того немца часто снилась».
К 1 июля 1941 года 125-й полк остался практически без матчасти и убыл в Казань получать Пе-2.
«Под Новый год, 30 декабря 1941 года, дали задание вылететь в одну из деревень на спиртзавод. Колхозники как узнали, что я в Ленинград лечу, сразу продуктами меня стали загружать. Дали четыре каравая домашнего хлеба, мешок свеклы, бочонок квашеной капусты, три мешка картошки, лук. Все это загрузили в самолет. С таким грузом и разбег увеличился — взлетал прямо из ворот спиртзавода, рабочим перед этим объяснял, как надо самолет за крылья и хвост держать, когда их отпускать надо. Прилетел в Левашово, сел, и в этот момент немцы налетели и бомбят. Бомбы падают сериями — и все они рвутся по бокам от моего самолета.
Комполка Сандалов увидел, сколько я всего привез, говорит: «Ну, теперь только тебя будем в эти рейсы посылать!» Стали готовить праздничный ужин. Каждому понемногу накладывали — по две картишки, по ложке квашеной капусты, по одной свекле и куску хлеба. На праздник к нам приехали артисты, они тоже сели с нами ужинать. Мы с Павкиным сидели рядом с Шульженко. Она, видно, очень голодная была, потянулась сразу за картошкой, а Патин отодвигает от нее тарелку и говорит: Сначала пой!» И так, как она пела в тот вечер, я уже никогда больше не слышал».
В феврале 1942 г. в Сарожу вернулась основная группа полка, потерявшая в ходе боев все, кроме одного, самолеты. Отправились в Казань за новыми «Пешками». Однако, уже приняв их, получили приказ: Пе-2 сдать и убыть в Монино для переучивания па новую матчасть — американские бомбардировщики В-25.
К моменту’ прибытия полка в Монино там уже находились проходившие переучивание на 15–25 37-й и 16-й бап. После освоения машины все три полка образовали 222-ю авиадивизию. Осенью 1942 г. в командование полком вступил С. А. Ульяновский.
Недолго пробыв в ВВС, 222 авиадивизия переходит в АДД. Сразу изменилась и специфика работы: летать теперь приходилось ночью, на большие расстояния… В таких условиях слаженность работы всего экипажа имела решающее значение.
Вечером 23 марта 1943 года четыре экипажа 125-го АП ДД вылетели на бомбардировку ж/д узла Вязьма. «Облачность — сплошная, а должна была вылетать молодежь. Я спросил разрешение у Ульяновского вылететь первым, определить воздушную обстановку и тогда только дать команду на вылет остальным. Взлетел. Зашел на Вязьму с запада, высоту набрал побольше. Я знал, что у немцев там звукоуловители стоят, задал двигателям разные обороты, чтобы звук был похож на тот, что дают немецкие моторы. Перед узлом стал снижаться, и бомбы бросали с малой высоты… Сначала немцы молчали, но когда на путях возникла большая вспышка, начали по нам лупить со всех сторон. Зажглись прожектора — в кабине светлее, чем днем, стало. Ушли в облака, а там — обледенение. Даешь газ моторам, а само лет все равно и дет со сни жением, и здоро во его колотит. Вдруг штурман кричит: «Елки!» Оказывается, ему по стеклу штурманской кабины макушка ели хлестнула». Меняя угол установки лопастей винта и подавая на кромки лопастей спирт из антиобледенительной системы, кое-как удалось подняться…
«Ни один привод поймать не можем. Выпускающаяся антенна оборвалась, радиокомпас не работает. Но штурман вывел в район аэродрома…
Для интереса инженер полка взял лист бумаги и попытался просунуть его в щель между обледенелыми элеронами и крылом. Лист с трудом проходил между ними…».
На восстановление движения через Вяземский ж/д узел у противника ушло 4 дня.
Подобный боевой успех не мог остаться незамеченным, и экипаж был представлен к наградам: командир и штурман — к званию Героя Советского Союза, второй летчик — к Ордену Ленина. Однако, характер Виталия не всем из руководства дивизии был по нраву — «и я не получил даже маленькой медали».
В-25С (№ 41-30786). б/н 01 из 13-го Гв. АП ДЦ.Роспавльский», весна 1945 г.
В-25С-5 (№ 42-53341), б/н 341 из 37-го АП ДЦ
B-25D-35 из 22 Гв. АП ДЦ. Аэродром Ново-Дугино, зима 1943-44 гг.
В марте 1944 года В. А. Гордиловский приступает к формированию 335 баи и назначается его командиром. Занимался он и тем, что распределял по полкам 4-й и 5-й Гв. бад прибывавшие из Америки В-25. «Когда перелетали на новы й аэродром, многие не хотели брать перегоночные 650-галлоновые баки. Приказал забирать все: баки, зимние шелковые чехлы (сколько платьев из них потом нашим официанткам пошили!)…»
В-25 с надписью «Смерть Гитлеру!» из 13 Гв. АП ДЦ
Руководство 250 Гв. БАП. Мелец, 1945 г. В. Гордиловский — сидит справа
В-25С, хвостовой № 7, 14-го Гв. АП ДД
В-25С-25 (№ 42-64798). хвостовой № 84 из 22-го Гв АП ДЦ
Мягкий характер комполка Гордиловского создавал, возможно, у кого- то обманчивое впечатление о нем — с нарушителями он разбирался строго, невзирая на былые заслуги. Раз заметив, что один из командиров звеньев, участник войны с самого первого дня, «мухлюет», сбрасывая бомбы задолго до цели, перед очередным боевым вылетом приказал вооруженцам втайне от того летчика заменить на его самолете фугасные бомбы на осветительные… На следующее утро штабной офицер записывал в боевом донесении: «Один самолет произвел сброс САБов в стороне от цели, па удалении 8 км». Командир звена был отстранен от полетов, а вскоре — переведен в полк другой авиадивизии с понижением в должности.
«16 апреля 1945 года готовились к бомбометанию по Зееловским высотам. Вдруг прилетает в Мелей командир 4-го корпуса генерал (четников, отдает приказ: сиять с моего самолета фугасные бомбы, подвесить ЦОСАБы (цветные осветительные бомбы). По его часам сверили время. Дает задание: в такое-то время, на таком-то участке сбросить бомбы. Для чего — не говорит. Сброс необходимо произвести точно в указанное время, с отклонением плюс-минус 15 секунд. Идти к месту в режиме полного радиомолчания. Запретили даже переговариваться с землей при выруливании и взлете.