Самец живет в одной норе с самкой и заботится о детях, «обогревая их своим теплом».
«В европейской части СССР сохранилась в бассейне Волги и Дона, в верховьях Днепра, в среднем течении Урала. Интродуцирована в пойменные водоемы южной части бассейна Оби: р. Таган в Томской области, р. Тартас в Новосибирской области и по рекам Уй и Тобол» (Красная книга СССР. 1984).
Наши ученые пришли на помощь выхухоли в самое последнее время. Еще немного, и она исчезла бы с лица земли. Усилена охрана выхухоли в заповедниках и заказниках. В Хоперском заповеднике пытаются разводить выхухоль в вольерах. Но потомство от них пока не получено.
Больше всего выхухолей в бассейне Волги — 23 тысячи особей. В бассейне Дона вдвое меньше. А в бассейне Днепра лишь две тысячи выхухолей. В других местах еще меньше. В 1978 году в СССР жило примерно 40 тысяч выхухолей.
Кагуан — существо непонятное
Одни знатоки уверяют, что кагуан, или шерстокрыл (ростом он с кошку), насекомоядный зверь, нечто вроде летающей землеройки. Другие не согласны: он лемур (летающий, конечно). Наконец, третьи доказывают: кагуан ни то и ни другое, а особое, в единственном лице представляющее целый отряд существо. Головой и мордой кагуан, или колуго, и правда похож на лемура, но зубы у него насекомоядного типа.
Самое же поразительное его морфологическое свойство — летательная перепонка, проще говоря, парашют. Она гораздо более обширна, чем у любого летающего или планирующего зверя. Кожистая, поросшая шерстью (не голая, как у летучих мышей) и натянута от самого подбородка к концам пальцев на всех четырех лапах (когти на которых. странное дело, втяжные, как у кошек!) и дальше — к концу короткого хвоста. Полностью растянув свой парашют, кагуан парит, как бумажный змей, в очертаниях почти идеальный прямоугольник. без нарушающих чистую геометрию выступов и впадин. Пролетает в одном прыжке с дерева метров семьдесят (Альфред Уоллес, весьма уважаемый исследователь, эту дистанцию измерил собственными шагами, и потому сомневаться не приходится).
Бывает, что слезает кагуан на землю, но долго на ней не задерживается, спешит, неуклюже галопируя а-ля дракон, взобраться поскорее по стволу вверх. И снова парит и парит.
Днем кагуан или спит в дуплах, или висит, уцепившись за сук всеми четырьмя лапами и укрывшись парашютом. Шкура у него серо-охристая, с мраморными разводами, очень похожа по цвету на лишайники, которыми обрастают деревья в тропиках. Дополнительный камуфляж обеспечивают особые пудреницы на его коже: из них в изобилии сыплется зеленовато-желтый порошок, и потому шкура кагуана всегда припудрена в тон с корой и листвой. Если притронуться к нему, то пальцы пожелтеют.
Очнувшись с заходом солнца от дремоты, кагуан рвет листья и плоды, побуждаемый к этому всемогущим аппетитом, и при этом висит в той же позе, в которой провел часы, заполненные сновидениями, — вниз спиной. Ест долго, потому что пища его малокалорийна.
Увы, рождается лишь один потомок столь удивительного рода. Пока мал и гол (и без парашюта), цепляется сей единственный отпрыск (летающих лемуров? землероек?) за мамин живот и висит на нем. головокружением не страдая, когда она парит над лесом. Впрочем, и подрастая и почти сравнявшись с ней весом, все равно висит на матери и летает посредством ее аэродинамических сил. Но иногда, оставив дитя на суку, мать парит одна.
Представляя кагуана, нельзя не упомянуть о его универсальных зубах. Резцы у кагуана сильно выдвинуты вершинами вперед и зазубрены. Он резцами не только скоблит мякоть плодов, но и… причесывается. как гребешком.
Когда к вечеру кагуан оживает, первым делом приводит в порядок свою смятую во сне напудренную шерсть. Причесывается, чистится — и все зубами. За сумерки и за ночь кагуан прихорашивается так часто, что его «гребень» быстро забивают обрывки волос. Однако на этот случай предусмотрены специальные щеточки для чистки самого «гребня». На конце языка кагуана многочисленные бугорки. Быстро-быстро проводя языком по зубам, он очищает их от волос.