И тут кулинарболист совершил такое, что, возможно, оказалось бы не по силам и самому Гераклу. Леха схватил мертвого барана за ноги, поднял высоко над головой и швырнул в джип. И надо ж было так получиться, что баран не только долетел до машины, но и угодил прямо на ветровое стекло, которое вместе с ним оказалось внутри салона!
Потерявший управление джип не преминул воспользоваться случаем показать цирк. Он перескочил через обочину и умудрился перекувыркнуться аж три раза.
— Жора, а что это с ним?! — не заметил подвига спортсмена Швед.
— Здорово! — прошептал Артем. — Словно из «Резиновых парней Бронкса».
Остальных джипов видно пока не было. Забуксовали в песках? Это был бы неплохой вариант, но слишком халявский.
Километров через тридцать перед взорами Артема и прищепкинцев открылась ультрамариновая гладь Красного моря. В этом районе оно было еще довольно узким, противоположный берег Синая угадывался уверенно. На душах стало веселей. Значит, в расчетах они не ошиблись!
Дорога полетела вдоль моря, чье полотно разрезали надвое вереницы судов, вырвавшихся на естественные просторы из тесноты искусственного канала. Они казались очень маленькими, размерами с мышек. М-да, вплавь до них не добраться.
Еще через десяток километров впереди показалась деревушка. Прищепкин свернул к причалу, у которого покачивалось несколько рыбачьих баркасов.
В неподвижном воздухе еще стоял запах свежей рыбы. Поблескивая искорками застрявшей чешуи, сушились растянутые между жердями сети. Вероятно, рыбаки недавно вернулись с утреннего лова и разошлись по домам переждать самое жаркое время суток, когда вся рыба уходит на глубину.
Детективы бесцеремонно переменили сухопутный транспорт на водный. Благо, что доступ к нему оказался совершенно свободным: никаких замков, цепей… Неизвестно, отрубали ли в современном Египте за воровство руки, но египтяне до сих пор были знакомы с этим явлением только понаслышке.
— Ну что, земля египетская, до свидания или прощай? — патетически обратился Прищепкин к берегу, заводя мотор баркаса.
— Мы к тебе нормально относимся, понимаем, принимаем такой, какой ты есть. Только, пожалуйста, отпусти нас, — на полном серьезе попросил Швед.
Мотор взвыл, плюнул синим дымом, и застучал ровненько, как часы. Баркас тронулся навстречу бризу, берег стал отдаляться.
Когда он показался уже достаточно далеким, — но корабли, однако, все еще оставались мышками, — к причалу подъехало сразу три джипа со «студентами». Таки буксовали? Ай–йя–яй!
«Гаудеамусы» пометались по берегу и снарядили в погоню еще один баркас: брошенный детективами грузовик неумолимо выдал мученикам диверсионной науки их дальнейшие планы. «Нужно было от него как–то избавиться», — запоздало подумал Георгий Иванович.
Однако баркас преследователей не увеличился и через десять минут, так и остался размером с таракана, зато мышки–корабли неожиданно начали превращаться сначала в котов, затем в собак и коров.
— «Француз», «итальянец», — определял Швед государственную принадлежность «парнокопытных» по флагам на мачтах и выведенным на боках названиях портов прописки. — Жора, давай–ка вдоль вереницы пройдем.
— Сейчас доходимся, — проворчал Бисквит. — Лучше к итальянцам на борт попросимся. Италия неплохая страна, хотя и в макаронах там ни черта не смыслят.
— Быть того не может, чтобы на весь караван ни одного «россиянина» не нашлось, — в миллионный раз продемонстрировал свою железную выдержку Прищепкин, поворачивая баркас вдоль каравана.
Прошли «киприота», «португальца»…
— Ой, ребята, глядите! — недоуменно воскликнул Швед. — «Фашист»? Или мне мерещится?
Действительно, на носу обгоняемого ими танкера паучилась свастика.
— Это «индус», — рассмеялся Бисквит. — Свастика — древний символ счастья… «Фашисты»… Во, какой ты им ярлык налепил! А между прочим индусы мировые ребята! И кухню индийскую, доложу вам, я искренне уважаю: культура, тысячелетние наработки!
А перед «индусом» оказался «хохол» «Мыкола Гоголь» под жовто–блакитным прапором.
— «Херсон», — прочитал Швед без особого энтузиазма в голосе порт приписки. — Если бы еще одесский…
— Нам уже перебирать некогда, — проворчал Прищепкин и взял курс на сближение с сухогрузом.
— Эй, есть кто–нибудь! — заорал во всю глотку Бисквит.
— Ну, что случилось? — не слишком любезно спросили с мостика через мегафон.