В его защиту? Мысленно я аж подпрыгнула. С каких это пор они его адвокаты?
— Я имею на это право! — голос дрогнул. — Так же, как и он имел право уехать на полгода по своим делам!
Лиля смотрела на меня с растерянностью и лёгким шоком.
— Неужели ты ничего к нему не чувствуешь?
Чувствую. Каждый день. Каждую ночь. Его прикосновения будто выжгли на мне отметины, и никакой загар не скроет этого.
— Чувствую! — вырвалось у меня. — И именно поэтому не могу вот так легко простить и отдаться ему!
— Ты уже отдалась, — парировал Даня с убийственной точностью. — В самом буквальном смысле.
— Цыц! — я сжала кулаки. Он прав. Чёрт, он прав. — Он подло поступил. С ней. Со мной. Он предал один раз — предаст и второй. У меня есть принципы!
— Господи... — Лиля закатила глаза к потолку. — Ты слишком много думаешь! Тебе всего девятнадцать, Ник. Если Марк — не твой единственный, то мужчин в твоей жизни будет ещё целый вагон. Так что ты теряешь?
Всё. Себя. Веру в то, что кто-то может остаться. Что кто-то может выбрать именно меня.
— Он разобьёт мне сердце...
— Он УЖЕ разбил! — воскликнула она. — Но ты же не перестала его любить от этого! Так почему ведёшь себя так, будто это твоя последняя любовь? Не попробуешь — не узнаешь. Возможно, он не последний, кто разобьёт тебе сердце. Так как же жить, если не совершать ошибок?
— Беленький цветочек прав, — тихо подвёл черту Даня. — Тебе нужно было хотя бы сообщить, что улетаешь.
И я провалилась в пучину молчания. Их слова, как иглы, впивались в самые больные места. Я ничего не ответила. Просто поднесла к губам стопку и залпом выпила. Горький вкус текилы смешался со вкусом собственных сомнений.
Они правы. Чёрт, они оба правы. Я сбежала. Я просто взяла и сбежала, как трусиха, прикрываясь своими «принципами». Но какие это принципы, если ночью я просыпаюсь от того, что всё ещё чувствую его руки на своей коже? Если каждый раз, когда вижу темноволосого мужчину на улице, сердце останавливается на полсекунды?
Он разбил мне сердце. Но, может, я сама не даю ему склеить осколки? Может, я просто боюсь снова дать ему его в руки — ведь теперь он знает, как легко его разбить.
А что, если попробовать? Просто один раз. Без гарантий. Без планов. Посмотреть ему в глаза и сказать... Что? Что я скучала? Что ненавижу его за ту боль? Что я люблю?
Люблю? Это тихое, внутреннее признание повергло меня в настоящий шок. Я застыла, пытаясь осмыслить собственную мысль, но друзья уже трясли меня за руки, вырывая из глубокого погружения в себя.
— Ну так что? Ты согласна? — уставилась на меня Лиля своими огромными глазами, точь-в-точь как кот из «Шрека».
Я медленно моргнула, возвращаясь в реальность.
— На что? — растерянно переспросила я.
Лиля с драматическим вздохом закатила глаза.
— Послезавтра — последние выходные перед учебным годом! Отметим и это, и мой день рождения! Грандиозно!
Мысль о вечеринке на мгновение отвлекла меня, но тут же вернулось главное.
— А Марк? — спросила я резче, чем планировала. — Мне нужно с ним увидеться. Поговорить.
— Ты заставила ждать его два с половиной месяца, — Лиля махнула рукой. — Пару дней ещё подождёт. Тем более, в универе вы будете видеться почти каждый день — я уже глянула новое расписание на сайте. Сначала друзья, потом мужчина!
Мне не оставалось ничего, кроме как сдаться под напором её неуёмной энергии. Да и правда — я вернулась так поздно, что не успела даже купить банальные канцелярские принадлежности. В пятницу мы с Даней носились по торговому центру, как ураган. Он покорно тащил за собой тележку, в которую я совала всё подряд: папки, блокноты, ручки, стикеры всех цветов радуги. Ну и, как говорится, суббота подкралась незаметно.
— Вот скажи мне, — сдерживая смех и крася губы вишнёвым тинтом, обратилась я к другу, — где ты её оторвал?
Всё моё внимание было приковано к Даниной рубашке, в которой он уже минут двадцать крутился у зеркала, подбирая под неё МОИ аксессуары. Она была похожа на что-то космическое: шёлковая, с фиолетовыми переливами, она была соткана из серебристой нити, отчего переливалась так сильно без особых источников света у меня дома, что в клубе я боялась, будто он затмит диско-шар и ослепит людей.
— Заказал на AliExpress, — с гордостью ответил он, совершенно не замечая моих подколов. — Твоё платье, кстати, тоже очень миленькое. Я подобное там видел.
— Может быть, — парировала я, — но купила я его на Кипре, в одном маленьком магазинчике, где пахло морем и старым деревом. И, кстати, тоже за копейки.
Да, это платье сразу как-то запало мне в душу, и плевать, что оно было похоже на те, которые обычно надевают на выпускной. Ну или надевали в моё время. Бархатисто-бордовое, с серебристой застёжкой на спине, супертонкими бретельками и смелым вырезом, подчёркивающим грудь. Короткая пышная юбка из фатина, едва доходившая до середины бедра, делала силуэт воздушным и лёгким, словно я могла вот так взять и взлететь. В нём я чувствовала себя одновременно дерзкой и невесомой. И да, оно шло абсолютно ко всему — даже к кедам.
— Никусь, нам надо срочно сделать вылазку в магазин бижутерии! — жалобно провозгласил Даня, разрываясь между массивной цепью в одной руке и изящной нитью с бусинами — в другой. — Это невозможно скомпоновать!
Я с удивлением наблюдала за его муками творчества.
— Я всё чаще задаюсь вопросом... Почему ты поступил в педагогический, а не на дизайнера? Или стилиста? Или кого-то, кто разбирается во всём этом всерьёз?
Он на секунду задумался, поймав моё отражение в зеркале.
— Потому что работа с людьми — это стабильно. А вот это... — он с лёгкостью жонглёра подбросил обе цепочки, — это просто для души. Чтобы ты не зазнавалась, моя островная принцесса.
Я рассмеялась, ловя летящую бижутерию. В его словах была правда. Даня всегда был таким — практичным снаружи и творческим внутри. Как та самая рубашка — с виду обычная, но стоит присмотреться...
— Ладно, гений стиля, — сдалась я. — Решай быстрее, иначе мы опоздаем, а Лиля убьёт нас обоих. Причём сначала тебя — за то, что явился в чём-то более кричащем, чем она сама.
Он снова ухмыльнулся и, наконец, выбрал — тонкую цепь с небольшим кулоном, а затем вызвал нам такси на присланный Лилей адрес.
Когда мы зашли внутрь клуба с названием «BOGEMA», вопросы, почему подруга выбрала именно это место, отпали сами собой. Оно выглядело так, будто его перенесли сюда прямиком из готического романа: массивная дверь из тёмного дерева, окна с витражными стёклами, расположенные так высоко, что заглянуть внутрь было невозможно. Нас окутал густой, пряный воздух, пахнущий воском, кожей и дорогим табаком. Здесь было темно, и только бесчисленные свечи отражались в чёрном кирпиче стен, создавая ощущение, будто мы попали в древнюю часовню, которую внезапно превратили в клуб. Пола не было видно, дым-машина работала на ура, создавая впечатление, будто ты ходишь по облачкам.
Пламя сотен свечей плясало на полках, вырубленных прямо в стенах. Барная стойка была сделана из потёртого мрамора, за которым суетился бармен с внешностью вампира из старого фильма — в идеально отутюженной белой рубашке и с идеально бесстрастным лицом. В одном углу находился танцпол, на котором уже было приличное количество людей, отдававшихся ритму какой-то неизвестной мне клубной музыки, а в другом стояли столы.
Столиков, которые, кстати, были совсем без стульев, здесь было совсем немного, и все они стояли неподалёку от бара. А вот танцпол был огромен. Это место словно говорило: «Вы пришли сюда танцевать, а не сидеть. Так что даже не думайте!»
— Вот! Это наш! — крикнула Лиля, указывая на единственный свободный столик, где на стеклянной подставке красовалась табличка «Забронировано».
Подойдя к нему, было действительно немного странно просто... стоять. Но атмосфера клуба — расслабленная, почти гипнотическая — быстро развеяла неловкость. Я облокотилась локтями на прохладную столешницу и принялась изучать барную карту, лежавшую передо мной.