Выбрать главу

В последующие минуты окружающий мир перестал существовать. Бенедикт стал ее миром, ее вселенной. А когда она содрогнулась на пике наслаждения, а вслед за ней и он утратил над собой контроль, ей показалось, что она парит, плавно опускаясь вниз с небес.

С верхней палубы донеслись восторженные крики, свист. Им вторили гудки кораблей с залива.

Взрывались фейерверки, окрашивая небо миллиардами огней. Но она, отойдя после пережитой эйфории, в ужасе уставилась на него.

— Мы пропустили Новый год!

Он пожал плечами.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь это заметил.

Ей хотелось услышать совершенно другие слова. Его полное безразличия замечание опустило ее с небес на землю. Донельзя смущенная, она отвернула от него лицо. Поняв намек, он откатился в сторону и легко поднялся на ноги. К тому времени, когда она поднялась, он привел в порядок свою одежду и выглядел безупречно.

В противоположность ему у нее был изрядно потрепанный вид, платье помялось. По мере того, как постепенно блекло и уходило первоначальное очарование момента, она была склонна назвать свое поведение совсем другим словом.

Бенедикт кашлянул.

— Кассандра, — начал он.

— Не смей! — резко оборвала она его. — Не говори ни слова. Просто уйди. Давай хотя бы не будем притворяться друг перед другом, что кроме обычной животной похоти нами двигали более высокие порывы.

— Оставить тебя в таком неприбранном виде?

Поступок, недостойный джентльмена.

— Джентльмена? — Если бы не крайняя степень унижения, то она бы расхохоталась над значением, которое он вкладывал в это слово. — Поздновато вы спохватились, мистер Константине.

— Как поздновато и для таких формальностей, сага. Мое имя, как тебе хорошо известно, Бенедикт.

— Чудно. Ступай на палубу, Бенедикт, пока твой хороший друг Нунцио в поисках тебя не явился сюда. Я не одета для компании.

Не дожидаясь ответа, она быстро прошла в ванную и захлопнула за собой дверь. Когда пятнадцатью минутами позже она возвратилась, единственным напоминанием о нем были два бокала шампанского и полупустая бутылка.

Патриция с любопытством изучала ее лицо.

— Похоже, ты затрудняешься с ответом на мой вопрос, Касс, — вкрадчиво сказала она, — поэтому позволь мне переформулировать его. Ты спровоцировала Бенедикта?

— Если и так, — поежилась Касси, — то ненамеренно. Я не ожидала, что мы закончим сексом, и если быть честной, то не думаю, что и он предполагал такое.

— Ясно, нет. Иначе один из вас позаботился бы о предохранении. И тогда перед тобой не стояла бы нынешняя дилемма. — Патриция сочувственно оглядела ее. — Как думаешь, сумеешь со временем полюбить его?

— Возможно.

— Значит, ты не против?

— Нет, — ответила Касси. — Я просто боюсь этого.

— Почему же?

— Порой он бывает просто невыносим — требует безусловного подчинения. Из тех мужчин, что готовы тащить тебя за волосы туда, куда считают нужным, он, мол, умный, а прочие дураки.

— То есть на пятьдесят один процент — отличный парень, а на сорок девять — тиран. Что ж, никто не идеален, Касси. И я не могу представить, что ты будешь слепо подчиняться дурацким требованиям и позволишь вить из себя веревки. Так что за тебя я не волнуюсь.

— Ага, а я волнуюсь, потому что не хочу влюбиться в мужчину, который никогда не полюбит меня. И не желаю себе и своему ребенку горя, которое пришлось на долю моей матери, когда отец решил, что достаточно уже побыл семейным человеком.

— Несправедливо авансом наделять Бенедикта грехами твоего отца. Он заслуживает, чтобы его судили, исходя из его собственных поступков.

— Знаю, вот почему я согласилась опять увидеться с ним и проанализировать имеющиеся шансы.

— Тогда не буду тебя задерживать. Уже почти полдень, а тебе не мешает чуть подкраситься.

Бледность делает некоторых женщин интереснее, но тебе она не к лицу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Касси действительно плохо выглядела. Не зная, что Бенедикт наблюдает за ней из холла, она вышла из лифта и остановилась у зеркальной стены, рассматривая свое отражение. Не удовлетворенная увиденным, молодая женщина провела рукой по коротким белокурым волосам, пощипала щеки, чтобы к ним прилила кровь, и перевязала заново малиновый шарфик на шее.

Как будто таких ухищрений достаточно, чтобы скрыть залегшие под глазами тени или бледность, хорошо заметную даже под слоем искусно наложенного макияжа.

— О, ты здесь! — воскликнула она нервно, когда, шагнув ей наперерез, он извлек ее из людского потока, направляющегося в закусочную. — Давно ждешь?

— Достаточно для того, чтобы убедиться предложенное место совершенно не подходит для беседы. — Он взял ее за локоть и повел через массивные входные двери здания на улицу. — Мы поедим в парке. Мне сказали, что он в пяти минутах ходьбы отсюда.

— В парке негде поесть, — возразила Касси, едва поспевая за ним.

— Тут рядом есть магазинчик. Зайдем туда и купим что-нибудь для небольшого пикника.

— У меня нет для этого времени. Полчаса — все, чем я располагаю.

— Добавь еще немного, Кассандра, — сухо сказал Бенедикт. — Полчаса недостаточно.

Она выдернула локоть и возмущенно воззрилась на него.

— Мне не о чем разговаривать с тиранами.

— Я редко нахожу нужным отдавать приказы и делаю это только при острой необходимости. Но когда женщина не желает пользоваться данным ей от природы здравым смыслом и поступает себе во вред, как в данном случае, не вижу другого выхода. — Он снова завладел ее рукой и чуть не силой повел в сторону продуктового магазина. — Что ты хочешь заказать — кроме моей головы на блюде?

— Ничего, — огрызнулась Касси, сжимая губы в жесткую линию и упрямо не желая рассматривать представленные на витрине образцы готовой еды. Я не голодна.

— Тогда я выберу за нас обоих.

— Почему такое заявление ничуть меня не удивляет?

— Кто-то должен удостовериться, что ты подобающих образом заботишься о своем здоровье, сказал Бенедикт, — а кто заинтересован в нем больше меня?

Она вздохнула и закатила глаза.

— Тогда пошевеливайся, ладно? Целого дня я провести с тобой не могу, а у нас есть более важные проблемы, чем выяснять, предпочитаешь ты баранину или свинину.

И немедленно, словно одно упоминание о еде вызвало бурю протеста в ее желудке, Касси побледнела и поспешила сесть в тени одного из зонтиков над столиками.

Поглядывая на нее, чтобы не сбежала, он купил холодные поджаренные цыплячьи грудки, крекеры, небольшой кусок мягкого сыра, немного бледно-зеленого винограда и две бутылки минеральной воды.

— Если хочешь, можем поесть здесь, — предложил он, подсаживаясь к ней за столик.

Она отрицательно качнула головой.

— Нет. Лучше посидим в парке. — Сглотнула, отерла платком с верхней губы капельки пота и махнула рукой в сторона магазина. — Пахнет тут… все, связанное с едой.., невыносимо сейчас.

— Я понимаю. Прогуляемся или поймать такси?

— Пошли, и чем скорее, тем лучше! — Она указала на аллею, пролегающую между двумя комплексами зданий. — Мы тут можем срезать путь.

Он положил руку ей на спину, пока они дожидались просвета в бесконечной череде машин, чтобы перейти улицу, и не мог не отметить, что она не только плохо выглядит, но и сильно исхудала за последние два месяца. Руки и ноги потеряли прежнюю приятную округлость, бедра уже не изгибались так выпукло, даже щеки опали.

Остались кожа да кости, хрупкость на грани ломкости. Красивая, несмотря ни на что — она относилась к типу, который сохраняет красоту даже в старости. Но не было в ней цветения, того внутреннего сияния, наблюдаемого им в его сестре, когда та была беременной. Кассандра выглядела просто больной.