— Странно, — задумчиво произнес Кирилл. — Я всегда думал, что… шабашники — пережиток прошлого.
— Киря, пока в нашей стране будет алкоголь, всегда будут те, кто сможет забухать. А в госплане строчки «непредвиденный запой малярной группы» не предусмотрено, — хмыкнул парень. — Ты бы лучше рубашку хотя бы снял… Или вон к Геннадичу подойди, попроси робу какую-нибудь. Может найдут чего. Заляпаешься весь.
Парни подошли к бочкам и нашли ведра. Пока Семен наливал краску, Кирилл недовольно осмотрел свой наряд и буркнул:
— И они вот так просто… Валиками красят целый дом?
— А ты как думал?
— Ну, я не знаю… Можно ведь распределительное упражнение Вальсова взять. Там как раз на жидкости есть вариант.
— Слушай, это, конечно, все весело и интересно, — поставил ведро в сторону Кот. — Но ты как думаешь, много найдется дипломированных магов, кто будет ездить по стройкам и дома красить? Да, если даже нас выгнать, то сколько из наших накосячит? Сколько окна заляпают или рамы?
— Ну, много же не нужно. Так, один человек на объект…
— Ты бы красить дома поехал, с дипломом? — вздохнул Кот.
— Нет конечно.
— Ну, вот тебе и ответ. Со студента спросу нет, а специалисту нахрен не надо, — развел руками Семен. — Да и обычным людям тоже работа нужна. Пошли, к Геннадичу сходим. Смотреть на твою рубашку тошно.
Парни направились к каморке.
Уже на подходе слышался разговор на повышенных тонах.
— Ты в своем уме? Как завтра? — раздался голос бригадира. — Да мне плевать! У меня срок через неделю, а ты чего удумал, черт лысый?
Парни вошли к бытовку и замерли у дверей. Здоровенный начальник, красный от злости, сжимал черную трубку телефонного аппарата и внимательно слушал голос из динамика.
— Карпов, седьмой трест провалил срок — сняли Панечкина. Восьмой провалил — сняли Журавлева! А у него две награды за добросовестный труд! Провалим срок — я не усижу! — раздался голос в трубке.
— А на Мойке семнадцать? Они вперед должны сдать были!
— На Мойке Павлов в штыки с бригадой пошел, дурень! Они теперь ему плешь проедают так, что он мне уже рапорт на увольнение два раза приносил.
— Так пинай бригаду на Мойке! Я-то тут причем⁈ У меня дом не окрашен, отделка не доделана! У меня линолеума на третий подъезд нет, а дебилы с седьмого столярного опять дерьмо кривое привезли! — распалялся Геннадич. — У меня мужики вручную стамеской двери доводят!
— Сашка… Сашка, ты пойми, кроме твоего объекта, сдавать больше нечего. На Артиллерийской у нас объект забрали, довести не дали. На Мойке Павлов повеситься готов. Ты один у нас с объектом.
— А я как… как я, по-твоему, должен это сделать, а?
— Поднатужься, Саш… С мужиками поговори. Ты ведь знаешь — снимут и пришлют столичного хлыща какого. Мы-то с тобой давно работаем, Саш…
Бригадир тяжело вздохнул, сжал кулак и спросил:
— Линолеум привезешь?
— Будет, Саш…
— Плинтуса к нему не забудь. И дверей надо нормальных, — уже более спокойно произнес он. — До утра с этим дерьмом не успеем.
— Сделаю. С Мойки дерну все, что есть. Там еще ставить не начинали.
— Маляров есть где достать? Мои загуляли, — неохотно признался Геннадич.
В трубке повисло молчание.
— Может придумаем что… Саш, с Мойки не вариант. Сам знаешь, какие там работнички.
— Понял. Придумаю, — буркнул он и добавил: — Премиальных не будет — обижусь.
— Будут, Саш, будут, — прозвучал голос в трубке. — Еще чего надо?
— Водки вези.
— Ящик?
— Три. За меньшее мои тут ночевать не станут, — буркнул мужик.
— Добро. Машину высылаю.
Бригадир повесил трубку, уперся кулаками в стол и покосился на сидевшего рядом сторожа.
— Михалыч, звони всем нашим, кого сегодня нет. Кровь из носу, чтобы все были тут.
— Маляров не будет. Звонил уже им. На природе, с палатками и лодками, — виновато потупил взгляд старичок.
Геннадич глубоко и протяжно втянул носом воздух и наконец обернулся, заметив Семена и Кирилла, что стояли у входа. Провернув в голове какую-то мысль, он произнес:
— Что делать, если партия сказала надо?
— У нас завтра зачеты есть? — тихо спросил Кот, перед этим толкнув друга в бок.
— Практика только… — отозвался тот.
— Если партия сказала надо, комсомол ответит — есть! — с улыбкой произнес Семен и тут же добавил: — Только у комсомола робы нет, а вид пристойный иметь надо. Да и кушать хочет комсомол. Вкусно и разнообразно!
— Пять сотен дам, если до утра работать будете, — спокойно произнес Геннадич. — На сотню больше, если по квадратам считать.
Кирилл, до этого изображавший растерянного наблюдателя, набрал полную грудь воздуха и произнес: