- Ясно. Побрякушка не так проста.
- Согласен, Арно, - елейно улыбнулся Алон. – Побрякушка, которая стоит очень дорого.
- Я в курсе его стоимости, - ответил Райцигер, взъерошив себе волосы.
- Я так понял, грабители хотят украсть эти сокровища?
- Правильно понял, лейтенант. Письмо пришло сегодня утром, от анонимного источника.
- Отпечатки на конверте…
- Нет никаких следов. Стерильно, блядь! Как у проститутки в вагине, - ругнулся капитан. – И непонятно, с чего они начнут в первую очередь.
- Почему бы нам не разделиться? – предложил Алон. Райцигер фыркнул в ответ. – Чем плоха моя идея?
- Я в Китай не полечу, - безапелляционно заявил он. – Да и свободного народа нет.
- Я могу полететь в Китай, - вздохнул Шиер, понимая, что ему предстоит долгий и утомительный перелет. – «Жадеитовая капуста» обладает большей ценностью, но находится далеко и охраняется тщательнее «Сердца Королевства».
- Я тоже думаю, что грабители сначала примутся за то, что находится поблизости, - кивнул Арно. – Значит, решено. Я сейчас к шефу, выбью тебе билеты на вечер. Пока можешь быть свободен, чемодан собери, что ли.
- Все свое ношу с собой, - улыбнулся лейтенант, снова вызвав у Арно желание оторвать напарнику голову. Слишком уж жутко и неприятно он улыбался.
- Как знаешь, - вздохнул тот. – Все, блядь, не слава Богу. Сначала японец, потом этот псих нацистский, теперь еще и два уникальных сокровища, мать их ёб. А, ладно. Собирайся, лейтенант. Я скоро вернусь. Кстати, нашел информацию по коротышке?
- Ищу, но пока безрезультатно. Скорее всего, дело уже в архиве и в общей базе не показывается.
- Блядь. Не буду отвлекать, Шиер. Мне пора к шефу.
- Удачи, Арно, - хмыкнул мужчина, возвращаясь за свой стол и вновь погружаясь в компьютер.
Когда самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы, Маркус тяжело вздохнул и еще раз проверил ремень безопасности. Он не любил летать, ибо в эти моменты его желудок выписывал кульбиты, глядя на которые любой посетитель луна-парка удавился бы от зависти. Голова кружилась, дыхание становилось прерывистым, а на лбу выступал липкий пот. Еще и расставание в негативном ключе с друзьями не прибавляло оптимизма.
Зато двое других спутников Маркуса, Анна и Патрик, восприняли полет как само собой разумеющееся. Патрик уснул почти моментально, откинувшись в кресле и приоткрыв рот. Анна достала из рюкзака наушники и, включив музыку, закрыла глаза. Им предстояло лететь одиннадцать часов, а потом сразу же с трапа мчаться к Запретному Городу. Хмыкнув, Маркус посмотрел вниз, на карликовую землю, а потом, достав книгу, погрузился в пухлый том Александра Дюма-старшего.
- Маркус, все в порядке? – взволнованно спросила Анна, потеребив мужчину за плечо. Тот вздрогнул и поднял на нее глаза полные ужаса.
- Да. Просто… боюсь летать, - через силу улыбнулся он. – Понимаешь, я комфортнее чувствую себя, когда стою на твердой земле. А еще дико завидую таким людям, как Пэт.
- Понимаю, - протянула девушка, поправив волосы и взглянув на спящего ирландца, который почмокал губами, улыбнулся и устроился поудобнее. – Воды дать?
- Нет, спасибо. Туалетов в самолетах я боюсь еще больше, чем полетов. А от воды непременно захочется в туалет.
- Почему ты их боишься? – рассмеялась Анна.
- Я патологический чистюля, - серьезно сказал Маркус. – А в общественных туалетах полно грязи, будто люди забывают о том, что такое чистота, на миг возвращаясь к примитивным инстинктам. Меня это раздражает, как раздражают и «писунчики».
- Писунчики? – улыбнулась девушка. – Кто это?
- Сама посмотри, - уклончиво ответил мужчина, указав рукой в сторону прохода, где стояла очередь из четырех человек. – Самолет не успел подняться, а они уже бегут в туалет, будто этого было нельзя сделать в аэропорту. Из-за писунчиков туалет в самолете превращается в свинарник. Вот и весь секрет, Анна. С поездами куда хуже, но там, по крайней мере, земля близко. Можно смириться с туалетом.
- И ты никогда… - смутилась Анна, пытаясь донести свою мысль до удивленного Маркуса, который рассмеялся, поняв, что она хотела сказать.
- Никогда. Я терплю до последнего, - хмыкнул он. – Не всегда здорово быть чистюлей. Это вызывает порой определенные сложности.
- И все? Только из-за этого?
- Не только. Но раз мы завели тему, которая отвлекает меня от фобии полетов, я не против её продолжить. Я вырос в приюте, а там требования к чистоте весьма суровы. Я бы даже сказал, жестоки. Моего приятеля, Филиппа, однажды наказали за то, что он испачкал рубашку, пролив на нее маленькую каплю подливки. За это его на сутки заперли в карцере. Да, у нас был карцер, - усмехнулся Маркус, откидываясь в кресле. – Когда Фил вернулся, то принялся наводить порядок у себя в шкафчике, а каждую свободную минуту посвящал его протирке влажной тряпкой. Потом он всегда аккуратно складывал свои вещи, шов к шву, и также аккуратно заправлял постель, на которой никто из нас не видел ни единой складки или пылинки. Последствия такого поведения были грустными. Филипп повернулся на чистоте. Он приходил в ярость, если замечал, что кто-то нечаянно мусорит рядом с его кроватью, двадцать раз на дню мыл руки и три раза чистил зубы. После завтрака, обеда и ужина, соответственно. А потом исчез из приюта. Интересно?