Глава V
На охоте
В один прекрасный день в форт приехал Гнедой Конь со своей женой, с которыми я провел лето, а с ними вместе – молодой Медвежья Голова, в прошлом Скунс, и его жена из племени гровантров, которую я помогал ему выкрасть. Собственно говоря, я лишь сопровождал его в походе в лагерь гровантров и горячо сочувствовал его предприятию. Ягода с женой, как и я, были рады видеть старых друзей и отвели семье Гнедого Коня одну из комнат в форте на то время, пока Конь будет строить собственный бревенчатый дом. Он решил зимовать с нами, ставить капканы на бобров, травить волков и, может быть, немного торговать с индейцами. С помощью Медвежьей Головы он вскоре выстроил удобный двухкомнатный дом позади нашего жилища, с двумя хорошими очагами, такими же, как наши. Я был рад очагам, так как рассчитывал иногда посиживать перед ними в предстоящие длинные зимние вечера. Нет на земле ничего, что давало бы такое ощущение покоя и прочного мира, как веселый огонь в широком очаге, когда наступят зимние холода и по прерии начнут носиться идущие с севера снежные бури.
Среди прочих вещей я привез с собой на Запад дробовое ружье и теперь, с началом перелета на юг гусей и уток, часто охотился. Каждый раз за мной шло несколько индейцев посмотреть, как я бью пернатую дичь. Видеть, как птица падает от выстрела, доставляло им такое же удовольствие, какое я сам испытывал при попадании. Один раз я убил на лету одиннадцать диких уток-свистух из пролетавшей стаи, и зрители пришли в дикий восторг. Но мне не удавалось уговорить их принять убитую дичь: они не ели ни птицу, ни рыбу; особенно нечистой считалась у них рыба. Им нравилась только ни-тап-и вак-син – настоящая пища, под которой подразумевалось мясо бизонов и других жвачных.
В ноябре многие из племени собственно черноногих спустились с севера, где они проводили лето на берегах реки Саскачеван и ее притоков, а вслед за ними пришли каина, или блады, тоже племя черноногих. Каина разбили лагерь в одной миле вниз по течению от пикуни, а пикуни поставили свои палатки примерно на полмили выше нашего форта. Вокруг нас расположилось 9–10 тысяч индейцев, считая женщин и детей, и торговцы были заняты все дни напролет. Шкуры бизонов еще не достигли высшего качества – шерсть отрастает до полной длины только к началу ноября, – но шла оживленная закупка шкур бобров, вапити, оленей и антилоп. Из бакалейных товаров индейцы обычно покупали только чай, сахар и кофе, которые обходились им в среднем по доллару за мерку в одну пинту. Трехслойное домотканое одеяло стоило двадцать долларов или за него давали четыре полномерных (с головой и хвостом) шкуры бизона; ружье стоимостью в пятнадцать долларов продавалось за сто; виски – очень слабое – шло по пять долларов за кварту; даже пакетик красно-оранжевой краски стоил два доллара. Торговля была несомненно прибыльной. Собственно говоря, в ассортименте торговцев не было ни одного предмета, который не был бы для индейцев роскошью. Дельцы рассуждали примерно так: индейцам эти товары не нужны, но раз уж они хотят их получить, то пусть платят за них такую цену, какую я потребую, поскольку я рискую в этом деле жизнью только ради большой прибыли.
Конечно, Ягода не рассчитывал один обслужить покупателей всех трех лагерей. В форт Бентон все время приезжали группы индейцев со шкурами бизонов и мехами; собственно, бо́льшая часть торговли шла через Бентон. Тем не менее и у маленького форта на реке Марайас дела шли отлично.
Зима в тот год наступила рано, в первой половине ноября. Озера и реки замерзли, несколько раз уже выпадал снег; северо-восточные ветры сметали его в сугробы в лощинах и на подветренной стороне холмов. Вскоре бизоны начали держаться подальше от реки, где размещались крупные лагеря. Немногочисленные животные, конечно, забредали и сюда, но большие стада оставались вдали, в прерии к северу и к югу от нас. Когда выпал снег, бизоны, во всяком случае, перестали приходить на водопой, так как получали достаточно воды в виде снега, поедаемого вместе с травой. Как бы ни была сурова и продолжительна зима, бизоны оставались жирными, пока получали воду таким способом. Но когда с началом таяния снега всюду в прерии возникали маленькие озера воды, бизоны начинали пить ее и быстро худели. Так как с началом зимы бизоны уже не подходили близко к реке, индейцам, чтобы добыть необходимые мясо и шкуру, приходилось отправляться в двух-трехдневные вылазки и разбивать лагерь на месте охоты. Несколько раз за зиму я отправлялся с ними в компании своих друзей Хорькового Хвоста и Говорящего с Бизоном. На охоту брали с собой лишь несколько палаток, в которых устраивались жить по пятнадцать – двадцать человек. Группу охотников сопровождало небольшое число женщин – сколько требовалось, чтобы готовить пищу.