Как же мне было плохо утром. К горечи похмелья примешивалась горечь одиночества, даже посочувствовать, сгонять за пивом было некому. Пришлось выпить аспирин и попытаться одеться.
- Нет, Бандюша, пока не могу. Потерпи, дорогой.
Я уселась около входной двери, Банди облизывал мою морду, сегодня назвать это лицом, язык не поворачивался.
- Почему же МЧС, помогая всем, не чувствует, как нам с тобой, Бандюша, плохо?
Тут раздался звонок, и оказалось, все он чувствует.
- Прости, Вика, вчера не получилось, пиво будешь?
- Конечно, буду, я о нем только и мечтаю, с Банди погуляешь?
- Сейчас, вещи брошу.
- Знаешь, если бы ты вчера приехал, я бы так не набралась, я от одиночества.
- Знаю, начинающие алкоголики всегда начинают с мотивировочного фундамента.
Звонил и звонил какой-то незнакомый номер, наконец-то, после душа и пива я решила ответить.
- Вика, здравствуйте! Это Клавдия Александровна, кассета действительно была в том мешке, спасибо. Я бы хотела поблагодарить вас, может, вы ко мне заглянете?
-Нет, Клавдия Александровна, меня не нужно благодарить, извините, мне очень некогда.
- Вика, я рассказала о вас своей подруге, ей очень нужна ваша помощь, она заплатит.
- Клавдия Александровна, я вам объясняла, что иногда я вижу сны, но не могу никак на них влиять, я вас просила никому обо мне не рассказывать, извините.
Да уж, не делай добра не получишь зла, я еще раз убедилась, только дистанцирование от всех, может уберечь мое спокойствие. Три счастливых дня были у меня, пролетели как одно мгновение, он опять улетел, не оставив ни одного свидетельства своего пребывания в моей квартире. Наверное, это глупо, но мне казалось, вот если бы он оставил свои вещи, или, накрайняк, хотя бы тапочки, мне было бы легче ждать.
Звонила и звонила Клавдия Александровна.
- Вика, вы такая добрая, хорошая девочка, помогите моей подруге, я виновата, я рассказала ей о вас, но теперь она со мной не разговаривает, она отказывается, есть, она просит вас приехать.
- Нет, Клавдия Александровна, я устала вам объяснять, я ничего не умею, мне просто иногда сняться сны, очень редко.
Вот так и бывает, выпустишь джина из бутылки и, считай, пропало, буду думать, я только приоткрыла эту злосчастную бутылку, главное, не повестись на жалость.
В разгар лета произошло такое, о чем мне не хотелось бы никогда вспоминать. Как бы хотелось эти досадно - постыдные страницы жизни вымарать черной краской, но жизнь не имеет сослагательного наклонения, сначала, на черновичок писать ее не получается…
С появлением Банди, на пляж я ездила рано-рано утром, пока собаконенавистники еще спали. Море было чистое и принадлежало нам да еще нескольким безумным либо с собаками, либо, поздно задумавшимся о своем здоровье людям, перенесшим серьезное заболевание. Лица были примерно одни и те же, попривыкнув, друг к другу, мы стали здороваться и даже перекидываться несколькими, ничего не значащими фразами.
Накупавшись и набегавшись, Банди задремал на солнышке, прикрыла глаза и я. Вдруг контакт с солнцем пропал, я открыла глаза, посмотреть на внезапно набежавшую тучку, но между мной и солнышком стоял, неизвестно откуда взявшийся мужчина, явно не вписывающийся в уже сложившуюся пляжную, утреннюю компанию. Он был приезжий, отдыхающий, довольно симпатичный, но слишком яркий и напыщенный. Мне, даже из приличия, не хотелось с ним разговаривать, мы с Банди побежали к машине.
На завтра, в тоже время и в том же месте, он появился снова, я снова постаралась, побыстрее уйти. Ну не нравятся мне такого типа люди, в принципе. Из-за назойливого отдыхающего, Банди целую неделю не был на море. Я надеялась, что этого времени было достаточно, чтобы, о не понравившемся мне отдыхающем, ничего не напоминало, но он был на месте, уже загорелый до неприличия. Снова убегать было глупо, пришлось познакомиться, хотя все нутро было против этого знакомства. Имя у него было такое же пафосное, как и он сам – Арнольд. Говорил много, красиво, сплошными заученными эпитетами и комплиментами, только послевкусие оставалось, как после переедания торта, пришлось на время поменять пляж.