А.Ф. Лосев,
профессор Московской Государственной Консерватории
МУЗЫКА КАК ПРЕДМЕТ ЛОГИКИ
Издание автора
Москва – 1927
262 стр. Ц. 2 р. 75 к.
Главлит № 73066.
Тираж 1.500 экз.
Типография Иванова, г. Сергиев, Моск. г.
Того же автора:
· Античный космос и современная наука. Μ. 1927. 550 стр. Ц. 8 р. 50 к.
· Философия имени. Μ. 1927. 254 стр. Ц. 3 р.
· Диалектика художественной формы (выходит).
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Предлагаемая работа состоит из нескольких очерков, писавшихся в разное время и по разным поводам и читавшихся в свое время в виде докладов в Государственной Академии Художественных Наук и в Государственном Институте Музыкальной Науки.
Первый очерк был составлен еще в 1920 – 1921 гг., второй – в 1924 г., третий и четвертый – в 1925 г.
За шесть лет, прошедших со времени написания первого очерка, взгляды мои во многом изменились, хотя и без существенных перемен. И теперь я стал бы музыкальную эстетику излагать иначе, потому что и предлагаемые здесь очерки также не есть единая цельная система, но ряд самостоятельных изложений, трактующих предмет каждый раз заново, в параллель к предыдущим очеркам. Думается, что это вполне позволительно для столь молодой науки, как музыкальная эстетика, хотя бы для меня тут многое и представляло уже только исторический интерес.
А. Лосев.
Москва. 25 ноября н.с. 1926 г.
I. ФЕНОМЕНОЛОГИЯ АБСОЛЮТНОЙ, ИЛИ ЧИСТОЙ, МУЗЫКИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ АБСТРАКТНО-ЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ.
[1]
A. Снятие категорий рассудка.
Чистая феноменология и в особенности диалектика могут быть усвоены лишь в результате особой культуры ума.
Попробуем поэтому сначала освоиться со всей чистотой феноменолого-диалектической природы музыки на основании схем и конструкций, близких всякому и не-феноменологическому, не-диалектическому уму. Возьмем какую-нибудь не-феноменологическую и не-диалектическую систему категорий рассудка, конечно по возможности наиболее полную, и попробуем посмотреть, что такое музыка с точки зрения этой системы. Разумеется, поступать так мы можем только при условии фиксирования подлинного эйдоса музыки и при условии хотя бы и не систематического его конструирования. Но все-таки это фиксирование и это конструирование будет происходить у нас не для специфически и самостоятельно существующего эйдоса музыки как такового, но для той его стороны, по которой он сравнивается с абстрактно-логическим предметом вообще.
Мы берем мир математического естествознания с его необходимыми категориями и берем музыку с ее категориями и – сравниваем. Исследование, преследующее только лишь цели сравнения и конструирующее предмет только лишь с точки зрения его сравнительной данности, разумеется, не есть полное исследование. Но мы должны сначала научиться видеть музыку в мысли, а потом уже дадим всю систематику ее специфической предметности.
Итак, что такое музыка в своем эйдосе – в отличие от окружающего нас пространственно-временного, механического мира?
Музыка, рассматриваемая в эйдосе, уже есть нечто вне-пространственное. Однако не это, конечно, характерно для музыки в специальном смысле. Вообще все, в том числе и пространственный предмет, раз он рассматривается в эйдосе, есть тем самым нечто вне-пространственное. Этот стол, как предмет физического мира, занимает пространство и состоит из отдельных частей, но, рассматриваемый в своем понятии, в своей сущности, в эйдосе, он не состоит из частей, а есть нечто простое и вне-пространственное. Поэтому вне-пространственная эйдетичность музыки не есть что-нибудь для нее специфически-характерное. Важнее другое. Эйдос стола, будучи вне-пространственным, есть все же эйдос пространственного предмета.
· Есть ли эйдос музыкального бытия так же эйдос пространственных предметов?
· Музыкальное бытие есть ли бытие физическое?
· Тождественны ли эйдосы бытия музыкального и бытия физического?
Так, на пороге феноменологии музыкального бытия мы встречаемся с проблемой лже-музыкальных феноменов.
1. К вопросу о лже-музыкальных феноменах.
Реальное явление музыки возможно лишь благодаря воздуху и колебаниям воздушных волн. Есть ли это физическое основание музыки ее истинный и подлинный феномен?