Эдвардс утверждает, что для обучения рисованию необходимо оставаться в одном «режиме обработки» (правого мозга) «без существенного вмешательства со стороны другого» (левого мозга). [187] Таким образом, она является членом того «роя» просветителей, над которыми ученые насмехаются как над создателями нейромифов, хотя такие насмешки и не уменьшили энтузиазма, который испытывают по поводу ее метода многие тысячи довольных студентов-искусствоведов последние пару десятилетий, заявляющие о его успешности. Критики говорят, что в лучшем случае ее и другие подобные утверждения о работе левого и правого полушарий чрезмерно упрощают сложные когнитивные процессы. Итак, на что это похоже, когда эти процессы в творческом мозге исследует нейроученый?
Нейроученый Чарльз Лимб исследовал этот вопрос с помощью самого креативного из музыкальных предприятий – джазовой импровизации. Поместив джазового пианиста в магнитно-резонансный томограф и понаблюдав за его мозгом во время игры, Лимб выдвинул гипотезу, что креативность процветает, когда частям правого полушария позволено свободно перескакивать с предмета на предмет, освобождаясь от самооценивания левого полушария. [188] Как объяснил Лимб в выступлении на TED,
у нас есть сочетание двух факторов: область, которая, как считается, участвует в самомониторинге, отключается, а [другая] область, которая считается автобиографичной и самовыражающейся, включается. <…> Разумная гипотеза заключается в том, что у вас должна быть эта странная разобщенность в лобной доле, чтобы вы были креативным. Одна область включается, и большая область отключается, так что вы не заторможены, вы готовы совершать ошибки, вам не приходится постоянно отключать все эти новые генерирующие импульсы. [189]
Это перекликается с утверждениями Эдвардс. Однако заметное различие между Лимбом и Эдвардс заключается в научных заслугах первого. Его лабораторный халат, похоже, придает респектабельности таким объектам исследования, как креативность, точно так же, как его снимки с помощью МРТ делают то, что Эдвардс уже наблюдала на протяжении десятилетий, более «реальным», тем самым снова доказывая то, что показали многочисленные исследования: мы с большей вероятностью верим экспертам, если у них есть ученые степени, униформа и профессиональные инструменты, такие как стетоскоп. Психологи называют это «выстраиванием мизансцены», и это используется для демонстрации экспертности. [190] Похоже, мы еще более охотно верим рассказам, которые сопровождаются цветистыми картинками мозга – теми, что критики насмешливо назвали «мозгопорно».[191]
Аналогичным образом, авторитет Джилл Болти Тейлор, исследовательницы из Гарварда, которая перенесла кровоизлияние в мозг, выжила и рассказала об этом, возможно, повысился благодаря ее предыдущей карьере нейроученого (которую она считала «крутым» преимуществом, потому что в момент ее черепно-мозговой травмы это дало ей «возможность изучать собственный мозг изнутри»). Тейлор в одном из пяти самых популярных выступлений на TED всех времен утверждает, что наши «два полушария полностью разделены. Поскольку они обрабатывают информацию по‐разному, каждое из полушарий думает о разных вещах, их волнуют разные вещи, и, осмелюсь сказать, у них очень разные характеры»[192].
Тоном и словами, более подходящими для проповедника, чем для ученого, Тейлор описывает месяцы, которые из‐за травмы она провела во власти своего правого полушария, по‐разному: «эйфория», «нирвана» и «ла-ла ленд». Она говорит, что ее мотивация исцелиться проистекала из желания привести других в эту страну, если бы только они могли «сделать шаг вправо от своего левого полушария»[193].
Другим нейроэкспертом и защитником правого полушария является психиатр Иэн Макгилкрист, чей высоко оцененный шедевр «Мастер и его эмиссар: разделенный мозг и становление западного мира» продвигает точку зрения, сходную с точкой зрения Тейлор. Как и она, Макгилкрист наделяет каждое полушарие индивидуальностью («мастер» и «эмиссар», в честь рассказа Ницше), утверждая, что «левое полушарие манипулирует миром, правое полушарие понимает мир».[194] Макгилкрист считает, что привычка левого полушария деконструировать и рассортировывать наш опыт на упорядоченные, управляемые фрагменты породило механический, лишенный вдохновения взгляд на мир, потому что мы никогда не возвращаем эти фрагменты опыта в правое полушарие мозга для синтеза, интерпретации и уточнения нюансов; вместо этого мы позволяем левому полушарию, склонному обрабатывать переживания одномерно, определять и подтверждать нашу реальность. Другими словами, мы практикуем однобокое мышление – а практика, как я покажу, обладает большой силой. Макгилкрист утверждает, что эта левая тенденциозность, появившаяся во время промышленной революции, с тех пор набрала обороты в западной культуре в ущерб практически всему, от индивидуального счастья до мира во всем мире. Книга Макгилкриста, которую он писал двадцать лет, собрала ряд хвалебных рецензий, стала темой обязательного в таких случаях выступления на TED, вдохновила некоторых выдающихся деятелей (включая британского актера Джона Клиза), документальный фильм и паломничество с целью распространения его послания по всему миру.
188
Charles Limb and Allen R. Braun, “Neural Substrates of Spontaneous Musical Performance: An fMRI Study of Jazz Improvisation,” PLoS ONE 3, no. 2 (February 2008).
194
Iain McGilchrist, “Of Two Minds: The Origins of Our Mental Malaise,” YouTube, March 7, 2012, www. youtube. com/watch?v=6JbImYfRaZ8.