В кабинет вошел коренастый мужчина в темном костюме. Это был старший инспектор уголовного розыска Киселев. Дорохов еще утром познакомился с ним.
— А, это вы, капитан!
— Что новенького, Александр Дмитриевич? — искоса поглядывая на стол, на заметки полковника, спросил Киселев.
Дорохов понял настроение капитана и решил сразу же «поставить все точки над «i».
— Что новенького, говорите? Больно быстро вы захотели новостей. Сами занимались этим делом почти неделю и ничего «новенького» не добыли, а с меня требуете за полдня, — Дорохов улыбнулся. — Хитрите, капитан. Я ведь знаю, как вы восприняли мой приезд, думаете: «Вот я работал, работал, и вдруг появился этот «начальничек», и еще неизвестно, как он оценит мою работу, согласится с очевидными фактами или начнет их опровергать. Заведет дело в тупик и уедет, а мне тут потом за него все расхлебывать».
— Что вы, товарищ полковник, что тут думать. Мне с этим Лавровым все ясно. Вот сегодня мы с вами были у городского прокурора и он говорил, что нужны факты. Я искал нож, но его никто не видел. Искал свидетелей нападения на Лаврова, но их нет.
— Вы раньше, до этого случая, знали Лаврова?
— Нет, товарищ полковник. Это по части инспектора Козленкова, да и сам начальник наш, товарищ Афанасьев, несовершеннолетними и молодежью занимается. А я уже восемнадцать лет разыскиваю скрывшихся преступников, алиментщиков, без вести пропавших.
— А где товарищ Козленков?
— Он с утра работает по этому делу. Будет вечером.
— У Афанасьева когда в больнице были?
— Неделю назад. Плохо у него. Давление держится высокое, и про дела врачи совсем разговаривать не позволяют. Почти год болеет, неделю-две поработает — и опять в больницу.
— Он о деле Лаврова знает?
— Нет. Я хотел с ним посоветоваться, но начальник городского отдела не разрешил. Да зря вы с Лавровым мудрите. Он врет, выпутывается, — Киселев помолчал и еще с большим убеждением закончил: — Врет. Мне это ясно.
— А мне — нет. Мне, к сожалению, ничего не ясно... пока, — Дорохов выделил последнее слово. — И придется начать все сначала, — он решительно повернулся к Киселеву. — Давайте-ка съездим на место происшествия. Это далеко?
— Квартала четыре.
— Тогда лучше пойдем пешком.
В камере было прохладно. Вернувшись с допроса, Лавров разделся, аккуратно сложил брюки, повесил ковбойку. Оставшись в одних трусах, подошел к полке, на которой лежала краюха черного хлеба, два белых батона, несколько яблок и пачек десять сигарет «Новость». Достал сигарету, улегся на нарах и задумался.
Лавров был один. Это в первый день его посадили в общую камеру, а потом какой-то начальник приказал перевести его. Хорошо, что он один: можно думать, сосредоточиться и никто не лезет с разговорами и расспросами... Вот уже который день его преследовала одна-единственная мысль: Олег никак не мог понять, не мог решить для себя, почему этот Славин хотел с ним расправиться. Олег знал Сергея-парикмахера: несколько раз у него стригся, иногда встречал на улицах, в Доме культуры. Но он, Олег, никогда с ним не ссорился, наверное, даже не сказал ему и десяти слов. За что же Сергей хотел его пырнуть ножом? Олег отчетливо помнил тот вечер. Сегодня пошли всего шестые сутки, а кажется, что прошел уже год. Он — убийца... Какой же он убийца? Ведь если бы он не стал обороняться, то лежал бы в земле, а на его месте сидел Сергей. Сидел бы? А может, его еще и не успели бы найти. Интересно, пошел бы Славин так же, как он, с повинной? Тогда зачем он выбрал этот безлюдный двор и арку, где не было ни души? Наверное, не хотел, чтобы были свидетели. Как же он узнал, что Олег пройдет именно там? Следил? Наверное, следил: ведь от подъезда, где живет Степан, на улицу можно выйти и по-другому. Сказать полковнику, что за ним следили? А стоит ли? Еще неизвестно, для чего он приехал и поверит ли Олегу. Когда Олега повели на допрос, он сначала подумал, что вызывает Киселев и снова будет уговаривать, чтобы Олег не врал про нож и сказал, что просто была драка и убил он Славина случайно, по неосторожности. Но как же он может случайно убить ни в чем не повинного человека? Ведь он применяет приемы самбо только в исключительных случаях. Тренер чуть ли не ежедневно твердил на занятиях, что знание самбо дает преимущество перед другими, что это преимущество ни в коем случае нельзя использовать без крайней необходимости, что нужно беречь спортивную честь...