— Кто предложил — ты или Борис?
Наверное, впервые в жизни Левка на подобный вопрос ответил искренне и без сомнений:
— Борис, но и я, конечно, согласился, — Капустин все-таки не смог удержаться от привычки выгораживать приятелей.
— Кстати, расскажи, Лева, что за ребята в беседке собираются?
— Наши, заводские. Приходят туда, песни поют, на аккордеоне и гитарах играют. Кто с бутылкой, но больше так. Из дворов гоняют, говорят, спать не даем. Из подъездов — тоже. Во Дворец культуры без билетов не пускают. Вот и идут в беседку. Выпить соберутся, вдвоем, втроем сложатся на бутылку — и в беседку. С четырьмя рублями в ресторан разве пойдешь? Да и не пустят, если прямо со смены. В кафе или буфете можно, конечно, закуску взять, но водку увидят и прогонят. Куда идти? В беседку. Там и посидеть, и поговорить можно.
— В карты играют?
— Не только в карты, но и в домино.
— А кто там у вас всем заправляет?
— Гена и еще «Зюзя».
— Они что ж, судились?
— Почему судились? — неподдельно удивился Капустин. — Гена песни всякие сочиняет, музыку придумывает. Он даже на конкурс посылал, только вот ответа до сих пор нет. В Доме культуры он, знаете, какой джаз организовал? А потом поссорился с директором, и тот его выгнал.
— А кто такой «Зюзя»?
— Васька с автобазы. У него есть маленькая книжка, и он туда сокращенно анекдоты записывает. Как услышит новый, так в книжку. Хочет потом, под старость, напечатать.
— А судимых там много?
— Есть, — смутился Капустин. — Вот я судимый, потом Борька Воронин, еще Толик, Лешка недавно из колонии вернулся.
— А из взрослых кто?
— Взрослые тоже приходят. Степан Крючков на гитаре хорошо играет. Федя-баянист. Иногда парикмахер заходил. Многие бывают.
— Ты меня не понял, Лева. Я спросил, кто из взрослых — постоянных посетителей беседки раньше судился?
— Степан Крючков судился за драку, парикмахер за кражи. Дядя Леша после войны за вооруженные налеты двадцать лет был в заключении. Только он еще в прошлом году в Сибирь завербовался. Жалко, что уехал, хорошие песни знал и рассказывал занятно.
— А о преступлениях у вас идет разговор?
— Бывает. В прошлом году, когда обворовали наш трикотажный магазин, мы все гадали, чья это работа.
— Ну и как?
— Решили, что «залетные». Ну, теперь там, наверное, только и разговору про Лаврова да Серегу-парикмахера. Мы-то уж с Ворониным вторую неделю в беседке не были, здесь, в милиции, живем.
Дорохов изучающе смотрел на Капустина и думал, спросить ли у него о записках, которые носил Воронин Славину. И решил: еще рано, спрошу после разговора с Борисом. Отправляя Капустина в камеру, полковник предупредил:
— О нашем разговоре — никому ни слова. Особенно Борису.
— Ладно, — не очень уверенно ответил Левка.
Дружинники продолжали работу. Они заходили в квартиры, спрашивали, выясняли. Но им явно не везло. Мальцева и Звягин снова направились в подъезд, где были накануне. Они несколько раз звонили в квартиру Крючкова, надеясь, что, может быть, кто-то откликнется. Но раскрылась дверь соседей. На пороге появилась вчерашняя знакомая, и сразу зашумел словесный ливень.
— Вы зря звоните. Он еще не приехал. Я его тоже жду. Вдруг ему не повезло и он приедет с Олечкой. Вот тогда я ему буду нужна как воздух. Он скажет: «Олекса, присматривайте за моей девочкой», и мы вместе с Егором будем присматривать.
— Ты меня звала, Лесинька? — за спиной женщины появился ее тщедушный супруг.
— Нет, Егор, я тебя не звала. Я говорю молодым людям, что жду, когда Степан отдаст нам свою дочку.
— Тогда почему мы все тут стоим? Почему мы не зовем молодых людей в квартиру?
— А может, молодые люди торопятся, — возразила женщина.
— Мы действительно торопимся, — начала Зина, но ее остановил Звягин.
— Если можно, мы зайдем, — сказал Павел и чуть ли не насильно втолкнул в дверь Мальцеву.
В комнате Звягин обратился к хозяину.
— Вчера вы, Егор, Егор... — парень забыл отчество и мучительно старался вспомнить.
— Михайлович, — с поклоном подсказал пожилой мужчина.
— Вчера, Егор Михайлович, вы говорили, что после вас туда, ну, на место убийства, пришел молодой человек.
— Ничего он не говорил, — перебила Звягина хозяйка. — Это я говорила. Ну, пришел, так и что? Вы знаете, сколько туда сбежалось народу?
— Подожди, Александра. Раз дружинник спрашивает, ему нужно рассказать подробно.
— Нет, вы подумайте! — всплеснула руками женщина. — Ему мало, что мы всё подробно написали, ему еще надо рассказать. Егор, я прошу тебя, иди и ложись в постель и не волнуйся, я расскажу сама все, что надо.