Воспользовавшись тем, что наконец-то пришло время завтрака, Альбус попытался было сбежать от расспросов в Большой зал, но и тут его ждало глубокое разочарование. Едва он приоткрыл дверь для преподавателей, как в неё спикировала встрёпанная и крайне агрессивно настроенная сова с красным конвертом в клюве. Выронив письмо ему под ноги и громко заухав, она взмыла вверх. Раньше, чем Альбус успел уничтожить проклятый вопиллер, в дверь ворвалось ещё с десяток птиц. Проклятые красные конверты были у каждой из них. Письма падали к его ногам одно за другим, а в так и оставшуюся приоткрытой дверь, ломились всё новые и новые птицы. Не имея ни секунды на то, чтобы сотворить хоть одно уничтожающее заклинание, Альбус уворачивался от писем, крыльев, клювов и лап до тех пор, пока предпринимать что-то не стало слишком поздно. Первый из доставленных вопиллеров взорвался, выплеснув негодование отправителя в отборных матюгах. Следом начали взрываться и остальные. Содержание их варьировалось от простой ругани до истинных шедевров нецензурной лексики, а вот финальные пожелания адресантов разнообразием не отличались: все, как один, требовали его, Альбуса, отставки. Шум стоял такой, что содержание писем вне всяких сомнений не осталось секретом ни для кого из присутствующих в Большом зале, и Альбус решил вернуться к себе, чтобы не накалять ситуацию ещё больше. Но совы не оставили его в покое и там. Они долбились во все окна директорской башни, а несколько самых настойчивых даже пролезли в дымоход.
— Ну что же вы, директор Дамблдор, окна заперли? Критику своих трудов нужно принимать с достоинством, — ухмыльнулся неожиданно вышагнувший из камина Люциус Малфой и взмахом палочки распахнул окно кабинета. Альбус и рад был бы ему помешать, но не получилось. Старая волшебная палочка, после победы над Гриндевальдом несколько десятилетий провалявшаяся в ящике стола, видимо, обиделась, и теперь частенько подводила.
Совы, яростно ухая, ринулись внутрь, и уже через пару минут весь кабинет был завален взрывающимися и матерящимися посланиями. К сожалению, ничего нового или утешительного они не содержали. Когда отгремело последнее пожелание, чтобы он убрался из школы и закончил свои дни в Азкабане, у Альбуса уже заложило уши и зудело всё, включая ногти и трансфигурированные волосы.
— Vox populi, [27] так сказать, — холодно улыбнулся Малфой. — Кажется, настало время обсудить целесообразность вашего дальнейшего пребывания на посту директора…
Разговор вышел трудным. Да и могло ли быть иначе, если ни одна из сторон не могла добиться желаемого. Альбус хотел сохранить не только директорское место, но и полный контроль над школой. Малфой требовал его добровольной отставки. Соглашаться на отставку у Альбуса не было ни малейшего желания. Стоит отказаться от места и всё, абсолютно всё, пойдёт прахом. Сейчас же… Да, положение крайне трудное, но не безнадёжное. Будь у Попечительского совета хоть малейший шанс избавиться от неугодного директора самостоятельно, и им бы воспользовались. Но такого шанса у них нет! Как бы ни хотел, но связанный обещанием Корвус МакЛагген, предать его, Альбуса, не сможет. После того, как, закрепляя сделку, Альбус передал ему часть компромата на некоторых высокопоставленных лиц, точно не сможет.
От этих мыслей лицо старика озаряла полубезумная улыбка. Как всё-таки хорошо, что в этот раз, понуждаемый обстоятельствами, он не стал юлить и откладывать исполнение своей части договора. А ведь было такое искушение: пообещать и подсунуть что-нибудь самое незначительное, когда-нибудь позже… намного, намного позже… Зато теперь всё как надо. Да, Маклаггена неизбежно заподозрят в сговоре или подкупе, но признаться ему не позволят условия договора, и как он будет выкручиваться — его проблемы. Так что Малфой тут может сколько угодно воздух сотрясать, у Альбуса есть время до конца учебного года. Да, это мало, чудовищно мало, но если всё сделать правильно…
Расстались директор и глава Попечительского совета чрезвычайно недовольные друг другом. Не успело за Малфоем опасть пламя, как из камина, в который раз за последние часы, вылез секретарь ОПКЗООС, с требованием подписать какие-то бумаги. Ничего подписывать Альбус само собой не стал и выпроводил секретаря обратно, едва удержавшись, чтобы не дать ему пинка напоследок. После секретаря явился аврор с постановлением передать аврорату личное дело и все имеющиеся в наличии задокументированные сведения, касающиеся Хагрида. Пообещав аврору, что всё подготовит к вечеру, Альбус едва ли не запихнул его обратно в камин, и плюхнулся в кресло, с отчаянием глядя на затихающие всполохи зелёного пламени. От идиотизма произошедшего его трясло.
27
Глас народа. Первая часть латинской поговорки «Vox populi vox Dei» (Глас народа — глас Божий).