Это означает, что осужденный на ссылку следует к месту назначения не по этапу, а собственными средствами. С него берут подписку, что он обязан прибыть в указанный срок и немедля явиться для отметки в полицию. Останавливаться по дороге строго воспрещается. Если задержат — снова тюрьма и уже обязательный этап. И вот этот бесправный человек смело борется за человеческие права, не отступая ни на шаг, добивается своего и побеждает…
— Знали бы они, с кем дело имеют, вот бы у них физиономии вытянулись! Представляете картину? — новый знакомец рассмеялся как-то по-детски беззаботно. — А вы, доктор, в каком вагоне едете? — спросил он, утирая повлажневшие от смеха глаза.
— Вот в этом…
— Стало быть, мы с вами не только попутчики, но и соседи. Заходите в гости. Большого гостеприимства оказать не могу, но недостаток его мы восполним интересным разговором. — Он взглянул на часы. — Что-то не чувствуется никакого оживления в связи с прицепкой вагона. Загляну-ка я еще раз к господину начальнику станции… Так заходите, доктор! Вы в шахматы играете? Превосходно! Тогда сразимся! У меня они имеются…
Едва доктор возвратился в вагон и улегся на своей верхотуре, как во всех углах поднялась суматоха. На все лады повторялись слова о том, что прицепили свободный вагон. Чей-то озорной голос выкрикнул: «Новенько-ой! Что игрушечка! Местов — занимай не хочу!»
Позабыв о крайней ограниченности своего местоположения, доктор сел чересчур резко и стукнулся головой о верхнюю доску. Но он даже не заметил этого. Ему хотелось аплодировать изо всех сил, не жалея ладоней, как студенту на галерке.
И тут он увидел «пассажира с проходным свидетельством», который пробирался сквозь вагонную кутерьму, внимательно оглядывая полки.
— Вы не меня? — крикнул ему доктор.
— Да, да, вас! Предлагаю вам перейти в дополнительный вагон.
Прицепленный вагон действительно был новый или заново отремонтированный. Двухместное купе с открытым окном, с полками, еще блестевшими свежей окраской, показалось доктору необыкновенно уютным.
— Вот здесь мы с вами и поедем! — в голосе нового знакомца слышалось торжество. — Располагайтесь, доктор!
Он снял пальто и шляпу. С крупной головой, высоченным лбом, широкими плечами, которые были как-то незаметны под пальто, он показался доктору значительно старше.
— Приготовьтесь, доктор, к тому, что я буду вас нещадно эксплуатировать, — улыбка снова сделала это лицо юношески молодым, — буду все время выспрашивать вас о Сибири. Говорят, Сибирь — сказочная, необыкновенная страна. Будущее у нее такое, что дух захватывает.
Доктор смотрел как зачарованный: и это говорит человек, который осужден тянуть долгую лямку ссыльного в неведомой ему глухомани, где зима продолжается тринадцать месяцев в году, как невесело шутят тамошние жители…
Под вагоном точно продернули ржавый скрежещущий звук. Колеса отбили свой первый чугунный такт. Кирпичное здание вокзала стало медленно отворачивать в сторону.
Рядом со стрелочницей, высоко поднявшей свой флажок, стояла крошечная девочка и старательно махала ручонкой проходящему поезду.
«Пассажир с проходным свидетельством» высунулся из окна и махал ей до тех пор, пока она не скрылась из виду.
В ДАЛЕКОМ КРАЮ
Село Шушенское. Речка Шуша.
Теперь эти странно звучащие названия известны всему миру. А в конце прошлого столетия это был почти никому неведомый клочок земли в далекой, еще дикой Сибири.
От Шушенского до линии железной дороги было семьсот верст. Кругом тайга, глухомань, безлюдье. Длинная, длинная зима — такая, что вода в реке промерзает до дна, а ртуть в градуснике превращается в лед. Темная, тоскливая осень. Весна и лето, пролетающие, как сон. И снова низкое, суровое небо и вой пурги в необозримых снежных просторах.
Здесь, в этом диком краю, отбывали ссылку Владимир Ильич Ленин и Надежда Константиновна Крупская. Точно невидимым циркулем обвело полицейское начальство тот круг, в котором они могли жить и передвигаться. Всевидящее око сельского старосты, жандарма и станового пристава неусыпно надзирало за ними.
Немного было у них товарищей, знакомых в Шушенском — считанное число: путиловский рабочий Энгберг, шапошник из Польши Проминский — тоже ссыльные; немудрящий мужичок Сосипатыч да Минька — соседский сын, каждодневный гость и приятель.
И была еще собака, по кличке Женька.
Когда Женька попала в руки к Владимиру Ильичу, она была бездомной и невоспитанной собакой. Все ее уменье заключалось в том, что она носилась повсюду со щенячьей резвостью и лаяла по любому поводу.