Выбрать главу

- Ничего, к вечеру город все равно будет взят...

При такой самоуверенности начальника оперативного отдела не удивительно, что он, как потом выяснилось, решил "несколько опередить события", причем донесение об освобождении г. Сумы было в тот же день передано в Москву и Совинформбюро сообщило об этом. На основе этих ошибочных данных командующий фронтом принял и решение относительно удара силами 40-й армии "из района Сумы через Хотень на Суджа", наложенное в его директиве от 23 февраля.

В тот же день окончательно выяснилось, что г. Сумы нами не РЗЯТ. Полковник Д. А. Федоров был отстранен от должности. Однако это мало помогло делу. Командующий фронтом очень хотел исправить досадную ошибку. И вот, поскольку 38-я армия несколько отстала, а ответственность за обеспечение стыка с нею все равно уже была возложена на 40-ю, то нам в ночь на 24 февраля и было приказано: "Быстрее овладеть г. Сумы"{178}.

Это указание содержалось в специальном дополнении к предыдущей директиве. В нем ставились новые задачи не только правофланговым дивизиям нашей армии, по и левофланговым. Вот что говорилось по этому поводу в упомянутом дополнении: "В связи с замедлением продвижения Казакова (командующий 69-й армией.- К.М.} на юг и юго-запад вам (т. е. 40-й армии.- К.М.) быстрее овладеть Котельва, Опошня и удерживать район за собой..."{179}

К тому времени наступление 3-й танковой, а также 69-й армий действительно было остановлено противником. Немецко-фашистское командование, уже значительно оправившееся после ряда крупных поражений, сконцентрировало на южном крыле советско-германского фронта значительные силы. Создав превосходство на решающих направлениях, оно с помощью сильных танковых ударов остановило наступающие советские войска и вскоре начало оттеснять их на восток и северо-восток.

Всего этого я в то время не знал, так как не имел полной информации об обстановке в полосах Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов. Поэтому меня сначала обеспокоило лишь то, что мероприятия фронта непомерно усложняли задачи 40-й армии. Но, думалось мне, они, вероятно, все же отражают какой-то вполне реальный план. Да и была надежда на то, что 69-я и 3-я танковая армии помогут Юго-Западному фронту разгромить противника и затем возвратятся в свои полосы, после чего и наша 40-я вздохнет свободнее.

Однако содержание директив фронта все более настораживало. Ведь в одной говорилось о некотором отставании 38-й армии, в другой - о замедлении продвижения 69-й. Все это происходило справа и слева от нас и потому не могло не учитываться при определении характера дальнейших боевых действий 40-й армии, ибо даже ее фланги не были обеспечены. Вследствие указанных причин справа и слева образовались разрывы, достигавшие к 25 февраля примерно 50 км каждый.

Тем не менее по мере изменения обстановки командование фронта продолжало ставить 40-й армии все новые и новые наступательные задачи. 25 февраля в штаб армии поступило еще одно боевое распоряжение командующего фронтом: "С выходом Кравченко и Меньшикова (командиры 5-го гвардейского танкового корпуса и 309-й стрелковой дивизии.- К.М.) в район Опошня создаются благоприятные условия для захвата Полтавы с севера и северо-запада не в ущерб выполнения моей основной директивы No 130/ОП. Это дает возможность не только овладеть Полтавой, но и отрезать значительные силы противника, начавшего отход из района Валки, Ковяги, Коломак на Полтаву, и поможет Казакову быстрее справиться с задачей и выйти к Полтаве"{180}.

Целая серия боевых распоряжений с новыми дополнительными задачами внезапно хлынула в армию, поставив ее Военный совет, штаб, возглавляемый к тому времени генерал-майором В. С. Бенским, и войска в весьма затруднительное положение. Полоса наступления армии росла с неимоверной быстротой. За пять дней она перевалила за 200 км и теперь включала часть полосы 38-й армии, всю полосу 69-й, а с получением задачи на овладение Полтавой- еще и часть полосы 3-й танковой.

В таких условиях войска 40-й армии начали буквально расползаться. Силы ее были распылены на выполнение отдельных задач на широком фронте, фланги по-прежнему не были обеспечены. Кроме того, нам самим пришлось определять последовательность выполнения задач, так как все распоряжения содержали требование "быстрее овладеть", но сроки в них не указывались.

Нет слов, замыслы командования фронта были хорошие, но, к сожалению, нереальные. Они не могли быть осуществлены имевшимися в наличии силами и средствами. В составе 40-й армии были тогда ослабленные в продолжительных боях шесть стрелковых дивизий и один танковый корпус. Нечего было и думать о том, чтобы этими силами успешно наступать в такой широкой полосе и притом обеспечивать стыки на обоих флангах.

Да и проблема подтягивания тылов и пополнения запасов продовольствия, фуража, боеприпасов и горючего к тому времени еще больше обострилась. Тылы армии базировались на железнодорожную станцию Валуйки, от которой мы ушли уже более чем на 300 км. Автотранспорта для перевозок на такое расстояние не хватало. И чем дальше продвигались наши войска на запад, тем хуже становилось снабжение. Мы испытывали большую нужду во всем необходимом.

Последнее, конечно, объяснялось и тем, что внимание командования фронта было приковано к действиям 69-й и 3-й танковой армий, где назревал кризис.

Да, теперь уже не осталось никаких оснований полагать, что немецко-фашистское командование собиралось отводить свои войска за Днепр. Наоборот, оно перебрасывало дивизии из Западной Европы и стремилось во что бы то ни стало удержать в своих руках Донбасс. В ходе боев обстановка для войск в полосе Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронта изо дня в день ухудшалась. Там противник явно стремился разгромить советские войска и снова овладеть Харьковом, без которого он не смог бы удержать Донбасс.

Не стоит, пожалуй, гадать о том, как в целом действовало бы командование Воронежского фронта при правильной оценке обстановки. Но что касается задач, поставленных 40-й армии, то, уверен, они в этом случае были бы иными. К сожалению, даже в условиях резко усилившегося давления противника с юга и юго-запада командование фронта продолжало верить в то, что к западу и северо-западу от Харькова он отводил свои войска за Днепр. Это видно хотя бы из того же боевого распоряжения от 26 февраля, требовавшего от 40-й армии максимального продвижения на запад, овладения г. Сумы и затем г. Полтава.

Несмотря на неблагоприятную обстановку, 40-я армия продолжала наступление в указанных ей направлениях. К 1 марта мы вышли на рубеж Сумы - Межиричи Лебедин - Опошня, а частью сил на участке от Сум до Лебедина форсировали р. Псёл и овладели плацдармом глубиной 15-25 км. Южнее нами после освобождения г. Гадяч был захвачен еще один плацдарм. Передовые отряды дивизий вышли на р. Хорол, а местами даже на р. Сулу в ее верхнем течении.

К тому времени сопротивление врага войскам 40-й армии резко усилилось. До сих пор он отходил в западном направлении, ведя арьергардами сдерживающие бои. В последних же числах февраля начал контратаковать на отдельных участках, сначала силами роты, батальона с танками, а затем и больше. Наиболее упорные бои велись в районе Сум, Зенькова и Опошни. Было отмечено появление новых соединений и частей, прибывших из состава группы армий "Центр".

В частности, в районе г. Сумы уже несколько дней действовала свежая 332-я немецкая пехотная дивизия. Как стало известно из показаний пленных, она направлялась в Павлоград для усиления наступавшей оттуда группировки. Уже в пути ее перенацелили против 40-й армии. Подтверждение тому дал после войны и Манштейн, который даже выразил сожаление по поводу того, что ОКХ вынуждено было повернуть эту дивизию на г. Сумы{181}.

Кстати, Манштейн, командовавший тогда группой армий "Юг" и руководивший контрнаступлением против войск Юго-Западного и Воронежского фронтов, в воспоминаниях подробно изложил свою оценку обстановки тех дней. Так, касаясь периода конца февраля, он писал: "...Главное теперь состояло в том, что мы наконец находились на пути к овладению инициативой. В сравнении с этим было бы не так уже важно, если бы за это время (т. е., вероятно, за время, которое должно было понадобиться для оттеснения за Северный Донец советских войск к югу от Харькова.-К. М.) противник несколько продвинулся в направлении на Киев и севернее его"{182}.